меня есть номер Лииного деда. Звоню, звоню, звоню. Эти гудки уже просто поселились в голове.
Бросаю телефон на сиденье и выжимаю газ. Входящий звонок бьет по натянутым нервам.
— Да.
— Тёмыч, она отменила заказ. Водила говорит, девчонка спустилась, ответила на звонок и отпустила машину. Он уехал сразу.
— Доедь до нее, Дан.
— Я уже. В окнах темно, дверь не открывают.
— Твою мать, — бью по рулю. — Богдан, должен буду. Доскочи до дачи, а? Может, там что-то случилось, и она к деду рванула?
— Отзвонюсь.
Я не помню, как проехал оставшуюся часть пути. Не помню, как парковался и шел в отель. Не помню расстроенного лица отца и испуганных глаз Олеси. Не помню ничего. Только красная пелена и эхом звучащие слова: «Люблю тебя, Тём».
Сжимаю и разжимаю кулаки. Подсознательно я знаю, что нет смысла гонять друга. Нет никого на этой даче. Если бы поехала, она нашла бы возможность написать.
В один из моментов просветления начинаю лихорадочно искать страничку того долговязого додика. Стёпы, кажется. Пишу ему свой номер и прошу срочно связаться. Парень в сети и вот уже спустя пару минут незнакомый номер вызывает. В двух словах обрисовываю ситуацию, не тратя времени на приветствия. Парень оказывается понятливым и обещает подключить общих знакомых, чтобы понять, куда пропала моя девочка.
Нутром чую, что—то случилось. Сердце просто на куски разрывается.
От Зарицкого нет новостей. Вернее, положительных. От слов «её там нет» я вздрагиваю. Где ещё искать — не знаю. Костян с Ольгой по—прежнему вне зоны. Пишу им во всех доступных мессенджерах, чтобы срочно связались, и ложусь на кровать. Сна ни в одном глазу. Позволяю мышцам расслабиться, пытаясь освободить голову. Прокручиваю различные варианты. Самый нелепый и тот, в который хочется верить: опоздала на самолет, растерялась и прилетит позже. Адрес у нее есть. На всякий случай проверяю, что дверь не заперта.
Растираю лицо руками. Хочется орать и биться о стену. А еще хочется, чтобы наступило утро и принесло облегчение.
На секунду закрываю глаза. Всего на секунду. Просыпаюсь как от удара по башке. Сначала эти ощущения – обнаженная теплая кожа под моей рукой. Размеренное дыхание. Ещё не открыв глаза, начинаю улыбаться…
34.2.
Артем. Суббота.
Улыбка быстро сползает с губ, потому что следом в нос забивается чужой приторный запах. Слишком знакомый, чтобы это было правдой.
— Блять. Ты что здесь забыла?
Подрываюсь с кровати, сжимая кулаки.
— Тебя, милый.
— Лютова, — рычу. — Как. Ты. Здесь. Оказалась?
— На самолёте, милый. Прилетела тебя поддержать.
Тянет ко мне свои мерзкие руки. И этот запах.
Черт! Хочется открыть окно, чтобы проветрить номер.
Трясу головой, не понимая, как она могла оказаться здесь, и где моя Кнопка!?
Лия!
Хватаю телефон. Звук выключен. От Лии два сброшенных звонка.
Сука.
— Ты… Ты… — Задыхаюсь от чувства чего-то необратимого, которое скручивает изнутри. — Просто объясни, зачем?
Алина потягиваясь вылезает из постели, ни капли, не стесняясь того, что в одном белье. Отворачиваюсь. Не могу её видеть.
— Хватит, Тём. Я тебе дала время поиграть, но пора уже заканчивать. Девочка про спор знает, к тебе сама лететь не захотела.
Всё время я пытаюсь звонить златовласке, но она не отвечает. Не слушая бред Лютовой, открываю мессенджер и охреневаю. Как же крепко меня вырубило, что я допустил…
В исходящих сообщениях несколько фотографий: я и прильнувшая ко мне раздетая Алина. И подпись: «Прости, я устал ждать».
— Она не поверит, — срываюсь, поворачивая экран к стерве, что улыбается во весь рот. — Не поверит!
Я уверен, что малышка поймёт всё правильно. У нас доверие. Она знает, что мне никто не нужен.
— Проверим. Она не такая дура, как кажется. Смотри.
Через секунду у меня пиликает телефон, и я открываю фотографии. Горецкий прижимает к себе Лию и… со спины кажется, что он её целует.
— Ты дура, я не пойму? Этот бред можешь смело удалять. Я прекрасно знаю, когда он к ней прикопался и что говорил.
Малышка в тот же вечер рассказала, как к ней пристал Макс, и что рядом ошивалась эта овца.
Отправляю своей девочке сообщение за сообщением. Прошу ответить на звонок. Написать. Пишу, что люблю и переживаю.
Ответа нет. Захожу в ВК и проверяю страничку. В сети была последней раз перед нашим последним разговором.
— Вон пошла.
— Что?
— Вон.
Подкрепляю слова жестом, подталкивая раздетую стерву к двери. Швыряю следом её одежду.
Облажался по полной. Надо быть самонадеянным идиотом, чтобы решить, что Лия бы зашла в номер без предупреждения, будь здесь хоть трижды открыта дверь.
Ещё и заснул. Выносливостью кого я там брать собирался? Самого себя победить не смог.
Захожу в браузер и ищу первый возможный рейс в родной город. Свободные билеты есть только на вечер. Ищу варианты с пересадкой, может. Но получается еще дольше. Оплачиваю вечерний и скидываю вещи в сумку. Мне всё равно сейчас на бой, но раз уж вылететь и разобраться на месте не могу…
Еще раз набираю номер лииного деда. Без изменений.
Зато Костян объявился. Завис вчера со своей Олей. Прошу друга поднять Богдана и всех возможных знакомых. Но парни не дураки, и сами начали пробивать, зная, как для меня это важно.
Близкая подруга Даша, на которую была надежда, также не в курсе. Как такое может быть вообще? Куда могла пропасть девчонка в мегаполисе?
Отец, увидев меня с сумкой в холле одного, читает по лицу. Они с Олесей вчера были на встрече и в отель вернулись ночью. Укладываюсь с несколько предложений, объясняя, что происходит. Что не понятно, черт возьми, ЧТО происходит.
— На какой рейс ты купил билет? Летим вместе.
Молча пожимаю отцу руку. Слова сейчас лишние.
Все дальнейшие события проходят в тумане. Я вижу, участвую, но будто не здесь нахожусь.
Разговор с Палычем. Его участливый взгляд и сжатые челюсти. Откажись я выходить на ринг, он поймёт. Вернее, не осудит. Но я выхожу. Выхожу и работаю в полную мощь, не особо понимая, где я и что делаю. Вымещаю свою злобу от собственного бессилия на противнике.
Момент, когда меня объявляют победителем, сознание фиксирует. Но опять же словно со стороны.
Всё это время я фантомно нахожусь рядом с Жемчужной. Пытаюсь
