несмело коснулась его губ своими губами, а потом увлеклась. Его губы были мягкими, податливыми. Сердце в груди колотилось так, будто это был первый поцелуй в моей жизни. Даже в первый раз я так не волновалась.
С трудом я оторвалась от него. Нужного эффекта я не добилась. Видимо, в этом мире поцелуи не работают. В прошлый раз поцелуй не вернул мне молодость, в этот — не разбудил прекрасного принца. Видимо, я слегка переоценила их значение.
Только я успела принять подобающую позу на стуле, как в покои Кощея осторожно вошла Софка с деревянным подносом, на котором стояли плошка с кашей и стакан с молоком. Видимо, Софка по пути все же забывала об осторожности, о чем свидетельствовала лужица молока на подносе.
— Аглая спрашивала, как Кощей, — выдала царевна.
— И что ты ответила?
— Сказала, что он отдыхает. Она рвалась убедиться в этом. Но я ее остановила — Кощею покой нужен.
— Ты всё правильно сделала, — я потрепала Софку по волосам.
Царевна поставила поднос на небольшой столик в восточном стиле. Стульев рядом с ним не наблюдалось, и я плюхнулась прямо на пол. Каша была еще горячей. Над ней витал белый парок. Маслица Аглая не пожалела. Оно плавало золотистым пятном на поверхности. Недолго думая, я вылила молоко из стакана в кашу и принялась за еду. Все-таки я сильно проголодалась.
Выглянув в окно, я поняла почему. Солнце клонилось к закату. А я сегодня только завтракала.
До наступления сумерек никаких изменений в состоянии Кощея мы не заметили. Интересно, сколько он так пролежать может без еды и воды?
Как только за окном стемнело, Софка зажгла светильники. У Кощея они были тоже в форме черепов. Уж не знаю, может, мода у нечисти на подобное добро. Или прошлая Яга комплект ему придарила. У нее, а теперь у меня, их навалом — раздавай не хочу. Только зажигались здесь они не огнем, а каким-то волшебным порошком. И свечение из глаз черепов было мягкое, зеленоватое. Надо будет и себе порошка немного позаимствовать.
Софка побродила еще немного по комнате, а потом начала зевать. Я спровадила ее в маленькую смежную комнату с крошечным диванчиком, где Софка приспособилась спать. Благо постельное белье Аглая ей выделила.
Для меня же кровать не предусматривалась. Отсидев на стуле свое мягкое место, я уже с завистью посматривала на Кощея, возлежащего на пуховой перине. Когда заломило спину так, что сидеть стало невмоготу, я встала, чтобы размять затекшие конечности. Заглянула в комнату к Софке, та спала ангельским сном, приоткрыв ротик. А потом я плюнула на все и улеглась на кровать Кощея со свободного края. В конце концов, кровать большая. Моему пациенту все равно, он ничего не чувствует. А потому будет совсем не против такого соседства.
Как ни странно, мне все равно было неудобно. В прошлой жизни я спала на ортопедических матрасах, в этой — на матрасе, набитом соломой, или на земле. Я долго ворочалась, пытаясь принять позу поудобнее, а потом уложила голову на грудь Кощея. Сразу стало намного уютнее. Сердце его билось так мелодично, так успокаивающе. В такт биению я выводила пальцем на его груди Кощея узоры. А потом решила повторить поцелуй. Пусть он ничего не чувствует, но я-то чувствую вполне. Мое сердце замерло в предвкушении. Я зачарованно смотрела на его губы. Они манили меня, завораживали. И когда я их коснулась, сердце заколотилось так сильно, что едва не выскочило из груди. Что ж я как неопытная девчонка? Млею от невинного поцелуя! Надо это исправлять. Теперь мои губы завладели его ртом, я жадно ласкала его и не могла оторваться, запустила пальцы в его волосы, прижимая голову к себе. Внезапно я нащупала что-то странное, круглое и твердое, похожее на заколку. Он лежит на затылке, и эта штуковина, вероятно, ему сильно давит. Пришлось помучиться, прежде чем я ее отцепила. При этом я выдрала добрый клок белоснежных волос.
Усевшись в кровати, я с интересом стала рассматривать странный предмет. Заколка выглядела как золотой жук с раздутым шарообразным брюшком. Нужно быть полным извращенцем, чтоб использовать такие мерзкие украшения. Странно, что вместо зажима у заколки были лапки. Когда лапки зашевелились, я подумала, что схожу с ума. Металлический жук, между тем, ловко перевернулся со спинки на брюшко и даже попытался меня укусить мощными жвалами.
И только я хотела скинуть отвратительное существо на пол, как мое запястье очутилось в крепкой хватке. Шею обдало горячим дыханием:
— Кто ты такая и что делаешь в моей постели?
Глава 29
Сердце гулко забилось в груди, застучало о ребра, как раненная птичка. То ли от Кощеевой близости, то ли от близости инфаркта. Напугал, зараза!
Я неуверенно обернулась, встретившись с пристальным мужским взглядом. Что сказать-то? Все слава из головы выветрились!
— Лицо знакомое, — меж тем пробормотал Кощей, — а вспомнить не могу…
— Так ты сам меня и притащил! — возмутилась я, руководствуясь принципом, что лучшая защита — это нападение.
— Да? — он удивленно вскинул брови, видимо, пытаясь припомнить. — Погоди, а сколько лет я проспал с того момента? Десять? София?
Я закашлялась. Видно, серьезно его приложило, если он в самом деле настолько во времени потерялся, что меня с царевной смог перепутать. Не удержалась, чтобы вновь над ним не пошутить и состроила грустную мину:
— Нет. Но я смотрю, таких, как я, у тебя здесь много! Уже и не помнит, кому под луною в любви клялся, да в уста сахарные целовал. Сердце мое разбито теперь, не вернуть честь девичью супостату отданную, мамка с папкой на порог не пустят. Одна судьба у меня — пойду в лес на съедение волкам!
— Ты сумасшедшая? — Кощей посмотрел на меня с опаской. Даже руку отпустил. А у меня внезапно на душе потеплело: значит, нет у него здесь гарема из красавиц.
Едва сдержав довольную улыбку, я ответила:
— Нет. А ты? — и вытянув перед собой ладонь, спросила: — Смотри внимательно, сколько пальцев?
— Пять.
— Отлично! — обрадовалась я. — Зрение в порядке, с логикой тоже всё нормально. Можно выписывать вас, больной. Поздравляю.
— Что?
— Знахарка я, — гордо вздернув голову, посмотрела на Кощея, — лечила тут тебя денно и нощно. Спасибо Софке скажи, что позвала меня. Иначе нить жизни твоей вскорости бы оборвалась.
— Это невозможно… — Кощей покачал головой с легкой усмешкой, будто я только что сморозила несусветную глупость.
— Смотри, — я разжала руку и продемонстрировала ему раздавленного жука, — это древний артефакт! Очень опасный. Повезло тебе, что
