Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
В носовой части японца встал огромный водяной столб от попадания явно двенадцатидюймового снаряда и "Чин-Иен" стал зарываться носом в волны.
— Дистанция растёт, может побережём снаряды? — спросил Успенский адмирала.
— Ну что вы! Ещё немного и мы его добьём, надо же нам довести дело до конца, раз уж представилась такая возможность.
— Меня, если честно, больше волнуют крейсера Камимуры, с которыми нам наверняка предстоит схватиться в ближайшее время. А этот инвалид теперь всё равно не боец.
— Вот когда он из категории "не боец", окончательно перейдет в раздел "не жилец", тогда и прекратим, — по стариковски проворчал адмирал, — все одно больше стрелять не по кому, а это старое корыто мешает "Громобою" добить "Ниссина". Да и за "Донского" отомстить надо бы. Отвоевался наш старик судя по всему.
— Ну… Я не против, конечно. Снарядов жалко. Сколько их на такой дистанции даром пропадёт.
— Этого добра у нас, Иван Петрович, пока достаточно. Для "доброго" дела экономить не станем, — слабо улыбнулся адмирал, — продолжать огонь по "Чин-Иену". Подранков – добивать, так действуют охотники, так будем поступать и мы.
Стрельба по броненосцу продолжилась, но недолго. Очень уж быстро разносило корабли на контркурсах, дистанция менялась слишком резко и это сказывалось на точности огня.
— Ваше превосходительство! — взмолился наконец Успенский. — Ну давайте перенесём огонь. Ведь цель подостойней появилась – "Ниссин". А этот утюг императрицы Цыси так носом в море зарылся, что в этом бою уже учавствовать точно не будет. А крейсер скоро за Камимуру спрячется, тогда можем и не добить.
— Пожалуй вы правы. Давайте весь огонь по "Ниссину", — согласился Фелькерзам.
"Чин-Иен", освободившись от обстрела и уходя из сражения, всё-таки умудрился одним из последних снарядов попасть на прощание в "Нахимова". Однако на него внимания уже не обращали. Пушки русских броненосцев грохотали по многострадальному флагману вице-адмирала Мису. И небезрезультатно. Был отчётливо виден взрыв крупного снаряда у него на юте, после чего вся корма заполыхала. Были видны и попадания шестидюймовых снарядов, вспыхнули ещё пожары, покосилась вторая труба, но японский крейсер породолжал идти и стрелять. Казалось, что несокрушимая самурайская воля будет держать его на воде и продолжать вести бой несмотря ни на что.
Фелькерзам даже покинул своё кресло и подошёл к ограждениям мостика. Пожилой моряк азартно вглядывался избиваемый "Ниссин".
— А что, Иван Петрович, чувствуют японцы, что значит по-настоящему с русскими воевать, как думаете? Впервые за всю войну у них преимущества нет – вот вам и результаты.
"Русский моряк Фелькерзам", — хмыкнул про себя Успенский. — Хотя… А кто же он, если не русский? Идёт в бой за Россию, рискует жизнью. При чём тут его фамилия или корни? Мало ли таких на эскадре, на флоте, в империи. Эссен, командир "Пересвета" что, швед? Да более русского человека я и не встречал. Фитингоф, командир "Наварина" – немец? Щенснович – поляк? Братья Де Ливроны с "Баяна" и "Осляби" – французы? А Вирен что, не русский? Адмирал Иессен, который наверняка погиб вместе с "Россией" за Россию не русский?
И кто более русский: ретвизановский дальномерщик Куйво или какой-нибудь студент Мордвинов, отправивший микадо поздравительную телеграмму в связи с падением Порт-Артура? Главное понятно: не в фамилии дело. У нас всегда проблем хватало настолько, что русским испокон веков числится каждый, кто не считает соседей по стране вторым сортом и готов вместе с ними идти отечество защищать. Не то что в "цивилизованных" европах, где даже на последней забегаловке может висеть объявление в стиле: "Неграм, ирландцам и собакам вход запрещен!" Россия – наша общая Родина, и за неё мы все вместе пойдем бить любого врага! — Так точно, Дмитрий Густавович, с боем в Жёлтом море – никакого сравнения. Продержаться бы в таком ключе ещё пару часов, и всё – нечего нам будет больше Тóго бояться, только не забыть подранков японских добить. Лишь бы никаких неприятных сюрпризов не приключилось.
Капитан первого ранга Юнг, командир "Орла" сначала сильно занервничал, когда его броненосцу пришлось вести за собой флот. Но ничего – иди себе прежним курсом и стреляй, жди распоряжений от командующего.
Броненосцы, заранее имеющие приказ в случае выхода флагмана из строя следовать за головным, послушно легли на курс в кильватере первого в строю броненосца и привычно продолжали бой. В кильватер "Пересвету" пристроился даже "Александр", справившийся с основными повреждениями. Теперь они били с двух бортов: по броненосцам "Сикисима" и "Асахи", а также по крейсерам "Якумо" и "Ниссин" не успевшим достаточно удалиться с их курса.(В этот момент "Асахи" получил попадание, которое могло, если и не погубить японский броненосец, то вывести его из строя: десятидюймовый снаряд с "Пересвета" вломился сквозь броню в каземат шестидюймовой батареи… И не взорвался! Просто трёхсоткиллограммовая болванка разбила одно орудие и ничего более. Не взорвался сам снаряд, не сдетонировали заряды и снаряды находившиеся в каземате, у корабля не вырвало здоровенный кусок борта и не взорвались погреба боезапаса… Попадание, которое могло уничтожить "Асахи" просто лишило его одной пушки и нескольких человек её прислуги, которых посекло кусками металла, разлетевшимися при пробое брони).
По этим же крейсерам работали с двух бортов и "Громобой" с "Баяном", и "Олег" с "Авророй". Японцам приходилось ох как несладко, особенно на "Якумо". В его кормовой части творилось ну очень неприятное для этого броненосного крейсера. Со стороны русских наблюдались многочисленные разрывы снарядов и был заметен сильный дифферент на корму. Было обидно, что этот японец вышел уже из зоны эффективного поражения броненосцев первых двух отрядов, но оставалась надежда на крейсера Энквиста. Им вполне по силам было довести дело до конца.
— Ну вот и с первым боевым приветом, господа! — воскликнул Дмитриев, когда японский "чемодан" взорвался в воде в десятке метров от "Пересвета" и осыпал осколками его палубу, — начинаем общаться взаимно.
И как подтверждение его словам ещё один снаряд лопнул на броневом поясе. Пробоины к счастью не получилось, броня выдержала.
Если бы адмирал Тóго был русским, то при взгляде на "Микасу" ему, наверное, пришла бы на ум поговорка "Краше в гроб кладут". Сказать, что флагманский броненосец был изуродован – ничего не сказать. Можно было только удивляться как он ещё держится на воде.
Вид кораблей находящихся поблизости тоже не сильно обнадёживал: "Адзума" до сих пор не мог справиться с пожарами, первая труба была сбита, крейсер сильно осел кормой, из кормовой башни сиротливо торчало только одно орудие, а носовая, как следовало из доклада, была заклинена. Немногим лучше выглядел "Кассуга" также имевший дифферент на корму, с готовой рухнуть первой трубой и разбитой кормовой башней. Пожары на нём, правда, уже успели погасить.
Было видно, что вдалеке русские продолжают избивать "Якумо" и "Ниссина", и что приходится этим кораблям очень нелегко. Реально боеспособными оставались только совершенно целый "Сикисима" и уже слегка побитый "Асахи", спешащие на юг выполнять приказ командующего. Хотя и на этом курсе второй из упомянутых броненосцев успел наполучать попаданий, о чём свидетельствовали несколько пожаров ясно наблюдаемых на его борту.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
