но чтобы вот так, с ходу, полностью заставить замереть… Причем зафиксировать все мышцы в одном состоянии, кроме лицевых.
Правильно, чтобы смог шевелить языком и нормально отвечать на вопросы.
Сейчас убийца выглядел крайне жалко. На его лице проступила паника, и он отчаянно захлопал глазами, а затем завопил:
— Аа-а-ааа!
— Цыц! — рыкнул я, мгновенно накладывая «МОЛЧАНИЕ».
Не хватало еще, чтобы ублюдок переполошил весь лагерь.
Не нужны нам свидетели разговора, во всяком случае, кроме Свиристели, но ей мы потом сами всё расскажем.
— Не вздумай орать, — предупредил Владимир убийцу, — Это тебе не поможет. Ответишь на заданные вопросы, умрешь быстро и безболезненно. Понял?
Павел открыл рот и вновь его закрыл, правда оттуда не вылетело ни звука.
— Влас, верни ему речь.
Пожал плечами.
— Как скажешь.
— Ничего вы от меня не узнаете, — прохрипел пленник, — Можете пытать, я не боюсь боли.
— Даже если я верну тебе чувствительность? — злобно усмехнулся Милюков.
— Не сможешь.
— Посмотрим.
Майор не стал ждать, начиная работать с маной, направив её в организм убийцы, пытаясь тем самым перебороть выстроенную защиту.
Павел сопротивлялся из всех сил. Несмотря на своё тяжелое состоянии, он не позволял себя продавить и выдерживал натиск Милюкова.
— Вот ведь, зараза.
— Погоди, — остановил майора, — Будем действовать по-другому. Пусть не чувствует боли, так даже лучше, — оскалился я.
— Что ты задумал? — подозрительно глянул на меня Владимир.
— Кое-что такое, от чего этот урод запоет не хуже соловья. А теперь послушай, враг мой, — наклонился я над лицом убийцы, — Сейчас ты поведаешь нам замечательную историю, а если нет, то…
Глава 28
Хотел сказать, что натяну глаз на жопу, но… Я мог, определённо мог, но не стал этого делать.
Встречал я таких людей, как этот Павел. Фанатики-убийцы: даже запытай мы его сейчас, всё оказалось бы бесполезно. Боль, не смогла бы его заставить говорить, но у меня имелся другой способ: сложный, но прекрасно действующий. На моей памяти ещё никто не сумел ему противостоять. Уже минут через десять, подвергшиеся его воздействию выдавали все тайны, которые хранил их разум.
Пришлось поднапрячься. Маны во мне в данный момент было с излишком. Организм не успевал перерабатывать слепки душ, но вот сам процесс создания и поддержания являлся довольно сложным. Необходимо было не просто сформировать жемчужины, дать посыл и координировать движение заклинания, но и постоянно подпитывать, не давая угаснуть, сделать всевозможное, чтобы этот посыл вторгся внутрь, а не действовал снаружи.
Расшевелить мозг убийцы, разворошить его как пчелиный улей, вычленить страхи, которым был подвержен Павел и ударить. Заставить наёмного убийцу пережить все их заново, а это, поверьте, намного хуже боли. Никто и никогда не выдерживал подобную пытку… практически никто. Были единицы, но не думаю, что находящийся напротив меня человек являлся одним из них.
Даже стало интересно, через сколько минут Павел начнет умолять о том, чтобы всё закончилось.
Кто-то мог бы сказать, что у него нет страхов, но это не так. Они есть у всех: потаенные, скрытие в глубине сознания, спрятанные даже от самого себя — но они есть, и я собирался вытащить их наружу.
Правда у заклинания имелось второе дно.
Мне придётся вместе с жертвой прожить самые ужасные эпизоды его жизни, испытать первозданный ужас, ощутить на себе чужие страхи, а ведь при всём этом, нужно будет ещё не сбиться с концентрации и удержать посыл.
Именно поэтому даже опытные маги в моем прошлом Мире редко решались применять на практике подобное заклинание, так как отдача была настолько сильной, что можно было свихнуться. Чужие страхи, конечно — не свои, но никто не застрахован от эксцессов. Встречал я когда-то одного умника, решившего напугать до усрачки своего заклятого врага, только вот обделался в результате он сам.
Мне подобное не грозило. В прошлой жизни я видел такое, что в этом Мире никому даже не снилось, так что вселить в меня ужас было непросто, однако, опасения имелись, потому как новое тело оказалось совершенно не подготовлено к подобным вывертам сознания и могло подвести самым неожиданным образом.
Позориться перед Милюковым не хотелось, но я всё же решился повторить опыт прошлой жизни.
— Что бы не случилось, не вмешивайся, — попросил майора, — Если ребята пойдут нас искать, тоже скажи, чтобы не лезли.
— Что ты собираешься делать? — обеспокоенно поинтересовался Милюков.
На лбу главы Вороньего Глаза залегла глубокая морщина.
Уже шагнул вперед, протянув руку, намереваясь положить её на лоб пойманного убийцы, но Милюков не дал этого сделать.
— Да ну… — возмутился я.
— Жопой чую, что ты задумал нечто опасное. Может не стоит?
— Неужели переживаешь за сохранность моей тушки?
— Вот ещё, делать мне больше нечего. Я об Анастасии волнуюсь, не хочу в очередной раз видеть, как она убивается по умершему сыну, так что только попробуй откинуть копыта. С того света достану, мало не покажется.
— Не придётся. Я подыхать не собираюсь, только пережить несколько паршивых минут. Еще раз повторяю: не отвлекай, — произнес я, и больше не поворачиваясь в сторону Милюкова, сосредоточил свое внимание на пытающемся выбраться из западни Павле.
— Бу! — рявкнул громко, заставив того вздрогнуть и положил ладонь на вспотевший лоб убийцы, — Ну что, поехали.
Уф-ф, как же пришлось тяжело. Не подготовлен этот молодой организм к подобным психологическим нагрузкам. Данный факт я понял сразу, как только моё заклинание проникло в мозг убийцы и с упорством дрели ринулось внутрь, ввинчиваясь всё глубже и глубже.
К моему величайшему удивлению, ублюдок попытался вести борьбу, причем весьма успешно. Пришлось влить ещё маны, чтобы побороть сопротивление.
В момент, когда на меня хлынул поток первозданных эмоций, покачнулся, но устоял на
