Быстрее! Ещё! Чувство абсолютной свободы и невероятной силы переполняло его! Внутри Туарэя звенела натянутая струна, певшая о всемогуществе, великих делах, и врагах, которых он сокрушит! Жажда власти была присуща ему и в прошлых жизнях, как полководцу и магу, но прежде он пытался её перенаправлять, подавлять, а богу усмирение страстей оказалось совершенно чуждо.
Туарэй поднялся так высоко, что смог окинуть взглядом весь Драконий Хребет, от Шейного архипелага до пролива Невольников. Вся колоссальная горная цепь, дом сотен миллионов, царство драконов, великанов и гномов, каждая долина, каждое ущелье, каждый перевал, и каждая вершина, — всё стало достижимым! Какая свобода! Какой восторг!
Крылья донесли бы его в любую часть мира, переправили бы даже через моря. Пожелай он, мог бы хоть сейчас лететь на Ору, к Шангрунскому книгохранилищу, чтобы предъявить свои права на древнейшие знания и перебить всех магов, посмевших перечить; мог бы отправиться на Зелёные острова и учинить бойню среди зеленокожих дикарей; открыть для себя краснохвойную Далию и посмотреть, насколько магия эльфов опасна для того, кто неуязвим для заклинаний; обрушить пламя на леса Дикоземья; отправиться искать легендарные острова Тинавло в море Кракенов! Он мог бы… мог бы… Но зачем?
Зависнув над великими горами, Туарэй ощутил вдруг разочарование. Он обрёл свободу и власть, но они пришли к нему вместе с Последними Временами. Бог не видел больше ценности в знаниях древних волшебников, ему не было дела ни до орков, ни до эльфов, ни до страшных лесов Дикой земли, а Тинавло… это сказка. Внизу, под самыми ногами тлели огоньки жизней его последователей, а ещё тугой поток силы шёл к нему с юго-востока, из-за пролива, оттуда, где стоял город Ур-Лагаш. Там жили те, кто вверял ему свои судьбы и ожидал его прихода. Их надежды, страхи и мечты были открыты для него, и все они были обречены погибнуть, когда Господа вернутся в мир.
— И я вновь несвободен, — усмехнулся Туарэй. — А вам, что, нечего сказать?
«Нет никаких „нас“, только ты и остатки тех, кем ты был. Не поддавайся безумию».
Второй голос, яростный и гремящий, молчал уже долгое время.
«Но, если ищешь совета, обрати внимание, что ты всё ещё находишься ниже вершины Валемара».
— Истина. Мне ещё есть куда подниматься, и это любопытство всё ещё сильно.
Элборос, прадед всех гор, великан среди лилипутов, колоссальный каменный конус, покрытый льдом и снегом, рвущий вершиной облака, самый длинный позвонок в хребте мирового дракона. Сколько тысячелетий вокруг него бушует буря? Она сгубила всех, кто пытался проникнуть на вершину, туда, где Джассар Ансафарус воздвиг для детей Туландаровых величайшую из всех столиц, самый богатый город Валемара. Там, в Чертогах Первого Престола, если верить гномьим летописям, до сих пор стоит одно из двух главных сокровищ их народа — наковальня Всеотца. Когда-то, когда им пришлось бросить свою столицу, бородачи смогли унести его молот, но наковальня была слишком прочно закреплена на своём священном месте, они потеряли её, как и другие несметные сокровища, копившиеся тысячелетиями.
Гора была сравнительно близко, её тайна будоражила ум, а ещё взгляд бога не мог проникнуть сквозь круговорот снежной бури, что делало затею лишь интереснее.
Туарэй принял решение и полетел быстрее самого звука, оставляя за спиной один громовой хлопок за другим. Внизу мелькали вершины, некоторые особо высокие горы, накрытые снежными шапками, проносились мимо. Бог летел сквозь облака, испаряя их, и заставляя опадать дождём, который превращался в снег. Буря надвигалась, затмевая весь мир, она почти заставила Туарэя почувствовать себя незначительным. Ветра наращивали силу, чтобы снести его, отшвырнуть, остановить, но бог не позволял этому случиться, направляясь к вершине рывок за рывком. Он ворвался в грохочущую темень, вихри, способные разорвать на куски что угодно, вцепились в него, что бешенные псы, однако, этого было недостаточно. Туарэй приготовился врезаться в склоны великой горы, несколько мгновений он продолжал лететь, и вдруг челюсти ветряных псов разжались. Бог оказался вне бури, смятённый и злой.
Сомнения развеялись быстро, — не ветра сбили его с курса! Чувство направление у Туарэя было совершенным, он точно знал, что пролетел по прямой, просто… Просто он не нашёл в буре самого Элбороса, вынырнул в чистое небо. Рыча, как проснувшийся вулкан, бог ринулся назад, врезался в круговорот снежной бури и пролетел насквозь, затем ещё раз и ещё, под разными углами, но с неизменным результатом. Задыхаясь от гнева, он, тем не менее, менял скорость, пытался пикировать, карабкался по склонам снизу, но всякий раз, оказавшись внутри бури, он скоро вываливался ровно с обратной стороны. Даже его попытки установить контроль над полотном реальности не дали ничего.
— Его будто не существует!
Эти слова вырвались мимо его воли и заставили устыдиться на миг. Нет, — он точно знал, что Элборос был настоящим! Широко известно, что изредка буря ненадолго унималась, всего на считаные часы она исчезала, открывая миру сияющий пик, чтобы затем опять скрыть его. Элборос был! И Туарэй видел его своими глазами! В прошлой жизни.
«Правда? Ты видел?» — послышался голос магистра. — «Внутри наркотической иллюзии, навеянной ядом с дротика болотного народца? Там ты видел Элборос?»
— Уймись, глупец. Кроме горы я видел, как Джассар Ансафарус проходит сквозь зеркало. Я был у этого зеркала наяву, я знал, как открывается путь внутрь, и я прошёл по нем!
«На это… на это мне нечего возразить».
— Присутствует загадка. — Туарэй попробовал потянуться к духам этой бури, призвать их к ответу, но духи остались глухи. — Не замечают меня, полностью поглощены работой. Магии не чувствую тоже. Но во времена Джассара вершина была доступна, и Горные Государи правили с неё всем своим царством.
«Что это значит для нас сейчас?»
— Возможно, что всё. Возможно, что ничего.
Он устремился обратно к Пепельному долу, нашёл один из вулканов, что находился в стороне от остальных, и опустился в сокровищницу. Людей там уже давно не было, все ушли, оставив горы золота, драгоценностей, два драконьих тела и чашу с кровью без присмотра.
Туарэй заставил остывшее озеро вновь разогреться и, взяв Омекрагогаша за хвост, потащил его прочь. Передняя часть дракона теперь была покрыта солнечным металлом.
— Я достоин быть лишь его тенью, да, старик? — беззлобно бросил бог и повернулся к другому телу, ещё более огромному.
Зиппарил лежал в стороне, истекая кровью из разорванной горловой сумки и дыры в груди. Остальные драконы не пожелали даже спуститься и пожрать его тело, так сильно стремились сбежать от возрождённого бога. Озверевшие бездумные твари не знали и знать не хотели, какая сила заставляла их подчиняться, они не сохранили памяти ни о своей знати, ни о долге перед ней, только ярость и голод.
Что ж, по крайней мере, золота они тоже не тронули, хотя и могли польститься. Старый Омекрагогаш собрал внушительное богатство за свои века, Туарэй даже стал ощущать интерес к сокровищам, впервые за все жизни опустившись до чего-то столь низменного. Несомненно, в нём громче заговорила драконья суть.
Решив, что пора продолжить двигаться, он вдруг задержался, ощутив среди гор сокровищ интересный проблеск. В одном из древних металлических сундуков, вываливших своё нутро на всеобщее обозрение, лежал огромный красный камень. Кто другой признал бы в нём рубин, быть может, необычайно красивый и яркий, а ещё тёплый, но для того, кто был наделён истинным зрением, этот кристалл являлся плоть от плоти частичкой огненной стихии. Аловит, притом необычайно чистый, редкий экземпляр, достойный посоха пироманта высшего ранга. Мысль, пришедшая богу на ум, вызвала улыбку.
