всё сильнее.
— Мой Владыка предлагает договор! — заявила Элизабет. — Твой портал! Дай нам уйти, и девушка будет жить!
Она всё продолжала вещать, что моих людей здесь нет. Что никто не поможет и всё в таком духе. Её господин предлагает выход, который удовлетворит всех, и что незачем сражаться. Заговорила она и про Кодекс, и про Орден, которых здесь тоже нет.
— Кодекс… Орден… Сражаться… уйти? — мои губы едва шевелились, а в голосе было столько холодной ярости, что можно было заморозить океан.
Я прикрыл глаза, ощущая, как внутри меня начинается не просто буря, а натуральный шторм.
Эта падаль… эти выродки… Одно то, что они уничтожили стольких людей, пусть сами раньше и были ими, уже заставляет мою кровь полыхать. Но Истинный… эта мразь зашла дальше, чем все те, с кем я ранее встречался за две жизни. Никогда прежде у меня не было такого желания убивать, как сейчас. Возможно, дело в Мелиссе. Возможно, всё из-за ребёнка. Моего ребёнка, который по всем законам логики и Многомерной Вселенной не должен был быть зачат. Но это произошло. Это случилось. И теперь эта шваль…
Он сжал её живот ещё сильнее, и девушка зашлась в визге агонии.
Я уничтожу его! РАЗОРВУ НА ЧАСТИ!
Рёв и вопль кровососов исчез в одно мгновение, оставив лишь тишину. Тварь передо мной продолжала надрываться, требуя уступить и дать им уйти, но я не слушал её. Всей своей сутью я потянулся к стеле на нижних уровнях души, а полыхающая внутри меня ярость лишь подталкивала к этому и давала сил спуститься туда, где я не был очень давно.
Охотникам не свойственен страх, но я могу признаться самому себе, что тоже кое-чего боялся. Боялся, что Орден исчезнет, а братья погибнут. Боялся, что Кодекс проиграет войну, а Скверна поглотит всё. Это нормально. Мы, Охотники, тоже люди. Но было ещё кое-что, чего я опасался. На инстинктивном уровне и слов Старейшин, но сейчас мне было абсолютно насрать. Страха не было. Ничего не было, кроме той ярости, сжигающей мою душу.
Я спустился на нижние уровни. Туда, где находилась стела. Посмотрел своему страху в лицо. Тому, что поклялся держать в себе и не дать этому выбраться на волю. Дал своё слово, которое собирался нарушить.
Прости меня, Кодекс, но если я этого не сделаю…
И когда я уже собирался сотворить непоправимое, двери, отделяющие стелу Кодекса, распахнулись. Их грохот эхом отдался в моей душе, а следом, разгоняя тьму Океана, появился яркий свет. Столь тёплый, несущий в себе покой и умиротворение, он потоком ударил мне в спину, а перед глазами появилось:
«Долго же я ждал, когда ты отбросишь сомнения и решишься, Райнер! Жизнь — это вечная ОХОТА! А теперь действуй, Щит Ордена!»
Свет стал насыщеннее и теплее, на моём лице появился хищный оскал. Я вытянул руку туда, где вспыхивало яростное пламя, сопровождаемое громким храпом.
Набрав воздуха в лёгкие,если так можно говорить в моём внутреннем мире, я во весь голос проревел:
— ПОДЪЁМ, КРАЗ-АН-ГОР!!!
Глава 18
Истинный ждал. План, разработанный на коленке, должен сработать. Люди Охотника и все те, кто мог помешать ему, сейчас находились в другом месте. Демоны шли по ложному следу и не прибудут на помощь Охотнику, а те, кто остался в поместье, ему не соперники. Кроме демоницы, которая с остервенением билась о Барьер и которую вампир не ожидал здесь увидеть.
Всё шло, как надо. Сила Охотника прогнозируема, и он не сможет ничего сделать, кроме как договориться. Если он решит напасть, то его Барьеры первым делом уничтожат рабов, но это в пределах допустимого. До самого Истинного он не доберется. Более того, сам Охотник оказался слабее, чем все те, кого он встречал ранее. Даже ублюдок Безымянный был сильнее, а значит, если бой всё же состоится, то после убийства смертной можно прикончить и Охотника. Не хотелось бы терять время, но иначе до портала не добраться.
Почему он медлит? Его слуга продолжала надрывать голос и объяснять, чтобы тот отступил, готовясь в случае чего принять первый удар на себя, но сам Охотник стоял на месте с закрытыми глазами. Думает, как выбраться? Если и так, то он должен понимать — ничего у него не выйдет. Ордена здесь нет, как и демонов, а значит, выхода у него тоже не…
Мысли Истинного исчезли ровно в тот же миг, как от Охотника повеяло угрозой. В разы большей, чем та, которую он чувствовал в нём ранее. Более того, запах тоже изменился. Чуткое обоняние Истинного улавливало в воздухе то, что недоступно смертным и другим вампирам, и он уже оценил силу Охотника, которая стала пахнуть иначе! Силу, несущую в себе запах пепла!
Тело Охотника вспыхнуло! И это не был огонь от Барьеров, которые вампир видел через своих слуг! Это было не золотое пламя души, а нечто другое! Более монолитное! Более насыщенное и внушающее ужас даже ему!
Неостановимая огненная волна потоком вырвалась с того места, где стоял Райнер, в одно мгновение достигнув рядов вампиров. Элизабет, что была ближе всех, сгорела за долю секунды. Она даже не поняла, как погибла.
Его рабы… Его слуги превращались в пепел, не успевая издать ни звука. А пламя… Оно шло дальше. Оно испаряло снег, превращало землю в магму и сжигало окружающие деревья. Лишь через Барьер, окружающий поместье, оно не смогло пробиться, ударившись об него волной и обтекая. Но даже так Барьер задрожал и начал истончаться под напором той силы, что выливалась из тела Охотника. Неумолимая, беспощадная, сжигающая всё на своем пути, МОЩЬ!
Лишь чудом Истинный успел закрыть себя и смертную кровавым коконом, но даже так ему пришлось несладко! Столь древний и сильный вампир чувствовал, как его защита трещит по швам!
А пламя продолжало бушевать. Оно поглотило весь окружающий лес, отчего тот полыхал, а в небо устремился густой столп дыма.
Уже собираясь убрать защиту и отступить, Истинный вдруг увидел, как кокон пробила человеческая рука, объятая ревущим пламенем!
Нестерпимый жар пробился даже сквозь доспехи, в одно мгновение спалив плащ с меховым воротником.
Эта же рука схватила Истинного за горло и сжала с такой силой, что невозможно было сделать и вдоха!
— Р-Р-А-А!!!
Кровавый кокон задрожал от мощного рёва, а затем его разорвало, и туша вампира отправилась в короткий, но стремительный полёт.
Перегруппировавшись в воздухе, Истинный приземлился на четвереньки, проскоблив землю латными сапогами и перчатками,
