Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
он от отчаяния схватить палку или нет…
Он это или она.
Ведь друг может быть любым, главное, чтоб он успел остановить тебя от желания вонзить кинжал в свое собственное сердце. А именно это я и собирался сделать… Так ведь?
* * *
Макс все же доехал до того парашютного клуба, но я уже понимала, что Матвеенко он не тронет. Ему просто нужно было своими глазами увидеть, кем тот стал. И показать мне… Мы ведь уже поняли, как это работает и на что стоит просто посмотреть, а о чем сказать вслух. Стоя у леса, Макс не произнес ни слова, но почему-то казалось, будто он думает обо мне. С чего бы?
Единственное, что он говорит, возвращаясь к машине:
— Хорошо. Твоя взяла.
Кому это? О чем?
Я могу только предполагать и надеяться, что эти слова адресованы мне и в них скрыт тот самый сакральный смысл, какой хотелось уловить…
Николай оказывается вовсе не зверем, а инструктором новичков. В его группе много подростков — таких, каким он был в детдоме, когда позволил обжигающей обиде на жизнь выплеснуться на ни в чем не повинного ребенка.
Глазами Макса я смотрю, как заботливо Матвеенко наставляет их, и думаю с облегчением: «Он больше не Зверь». А тот весьма требовательно учит ребят правильно складывать парашют (словно считав замысел Макса!). Хотя улыбается Николай скупо и редко, мальчишки смотрят на него с обожанием, и Макс тоже замечает это. Не может не заметить.
А Матвеенко замечает его… Щурится с подозрением:
— Вы к кому?
— Да я так, — небрежно бросает Макс. — Осматриваюсь. Думаю, может, попробовать, каково это…
Оставив парашют, Николай велит ничего не трогать без него и направляется к Максу, лицо которого каменеет, и я боюсь, что он все же не сдержится. Хорошо хоть нож оставил в машине! Достал из бардачка, повертел в руках и швырнул обратно. Даже если он вскипит и даст убийце брата в морду, тот же не скончается от этого…
Кажется, Макс думает о том же и закладывает руки за спину, чтобы не сработали безотчетно. Если старые дружки предупредили, то Матвеенко ждал появления Макса, потому и держится настороженно. Они могли просто сказать:
— К тебе явится красивый парень.
Тут не ошибешься…
Или так не принято говорить, если не хочешь прослыть геем? Кроме своего папы, я почти не имела дела с мужчинами, мне ли судить? Поэтому я не могу даже предположить, что сейчас произойдет, как поведет себя каждый из них?
— Хотите записаться на курсы? — уточняет Матвеенко.
В голосе его не слышно и намека на доброжелательность, с какой, по идее, должны встречать нового клиента. Все же его предупредили…
Макс отзывается так же холодно:
— Пока раздумываю.
— Боитесь?
Я вздрагиваю: если Николай будет продолжать в том же духе, то выведет Макса из себя, это не так уж и сложно. Правда, пока он держится:
— Взвешиваю все за и против.
Но звучит это, как мне кажется, угрожающе. И Матвеенко, видно, тоже улавливает нотку, от которой мороз бежит по коже, поэтому меняет тон и чуть ли не улыбается:
— Группа для взрослых занимается по воскресеньям. Приезжайте завтра.
Макс делает движение головой — то ли выражает сомнение, то ли уворачивается от удара, который был только задуман.
— Это вряд ли, — говорит он. — Мне нужно все решить сегодня.
У меня вдруг мелькает жутковатая мысль, что у него может быть с собой что-то и похуже ножа. Но вовремя вспоминаю: на входе в клуб Макс проходил через турникет и ничего не пищало.
Николай тоже меняется в лице — очередной приступ внутреннего напряжения. Его желваки так и бегают под кожей, на мой взгляд, Макс держится лучше, по крайней мере, его лицо не выдает панику.
— Давно вы здесь? — спрашивает он, спокойно оглядывая большой зал, где столпились ребята.
Те болтают о своем, смеются над чем-то, не подозревая, какая драма бесшумно разворачивается в двух шагах от них. Матвеенко следит за взглядом Макса, будто это может чем-то помочь ему. Его голос звучит приглушенно, ему явно не хочется втягивать в разговор своих подопечных.
— Лет пять уже. Нет, еще четыре. У меня тогда… Ну, неважно!
Но Макс оборачивается с интересом:
— Что произошло пять… Нет, четыре года назад?
Тот ощетинивается, отступает в тень:
— А вам зачем?
— Что-то очень важное? — не отступается Макс.
Через силу сглотнув, Николай признается:
— Мой брат погиб. Прыгнул с парашютом… Не здесь, в другом клубе.
— Брат, — повторяет Макс.
Не могу понять, что звучит в его тоне — злорадство или растерянность? Я слышу, как в его мыслях бряцает: «Брат за брата», и пытаюсь внушить ему: Андрей отомщен, бог все уже решил за тебя. Отступись…
— Вот я и решил взять дело в свои руки, что ли, — продолжает Матвеенко. — Начал учить пацанов. Сначала сам научился, само собой. Так что вы не сомневайтесь, я — профи.
— Я в другом сомневался.
Их взгляды встречаются, сцепляются, норовят проникнуть внутрь, считать отраженное в подсознании. Я замираю: только бы не проснуться сейчас, досмотреть, узнать, чем кончится их поединок…
И понимаю, что раз подумала об этом, значит, пробуждение неизбежно.
Мила переживает за Макса не меньше моего. Кажется, я подсадила ее на свои сны. Теперь она требует, чтобы я звонила ей по дороге в школу, если у меня есть занятия с утра, или прямо за чашкой кофе, если остаюсь дома, и делилась всеми подробностями снов.
— Так он пощадил его или нет? — Она требует ответа, словно речь идет о фильме, который ей не удалось досмотреть.
— Откуда ж я знаю? Может быть, ночью удастся понять…
Милана не унимается:
— А если ты вздремнешь раньше?
— Где? В кабинете? — Я уже подхожу к школьному крыльцу, из окон доносятся обрывки музыкальных фраз — кто во что горазд! — Наш милейший Анатолий Павлович тут же меня уволит… Ему лишь дай повод.
— Пусть только попробует, — бормочет Мила в трубку, но я чувствую, что думает она о другом.
И мое сердце внезапно наполняется печалью: я перестаю быть для Милки главным человеком в жизни… Теперь ее больше волнует Макс, которого она даже во сне не встречала. Но в этом есть высшая правильность: любовь важнее дружбы, ведь только она способна дать новую жизнь. По крайней мере, так должно быть, хотя все мы изо дня в день видим детей, рожденных без любви. Несчастных…
— Ты подумала о поездке в Москву? — Я уже поднимаюсь по лестнице, пора заканчивать разговор. Но мне просто необходимо это выяснить!
И Милка не мучает меня, не отнекивается, не пытается отшутиться. Она говорит вполне
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
