почти святой, мастер аюрведической практики. Его авторитет в этих землях непререкаем.
Мы вышли из моторикши и осмотрелись. Около магазина прямо на земле стояла массивная колонка, из которой звучала медитативная музыка. Над крышей поднимался дым от тлеющих благовоний. Поляну окружали экзотические растения, по пальмовым веткам прыгали не известные мне красногрудые птицы с большими клювами и различные виды попугаев.
Увидев гостей, из дверей магазина вышел навстречу худой, седовласый старец. Одетый в светлые одежды, он казался настолько невесомым и прозрачным, что я даже отошёл в сторону, чтобы оценить его толщину в профиль. Старец принялся увлечённо рассказывать нам историю аюрведы. Может, это место действительно оказалось намоленным, а может, я впервые за несколько дней оказался на территории, где никто не шумит и не толкает, но именно здесь я поймал свой индийский дзен. Стоял, рассматривая высокие облака в предвечернем небе, слушал бурную мелодию джунглей, сливающуюся с монотонными песнопениями индийских йогов, и понял, что счастлив.
Третьего дня утром мы покидали производство, толкаясь по переполненным людьми и машинами улицам двигались в сторону федерального шоссе. Повернув голову, вижу «замечательную» картину: три коровы в ряд, встав на задние ноги, передними опираются на переполненные мусорные контейнеры, каждая на свой. Челюсти монотонно пережёвывают содержимое пластиковых пакетов. Священные животные могут делать всё, что им заблагорассудится, но неужели это единственное, что им осталось? Проезжаем чуть дальше, и такси опять замирает перед перекрёстком. На постоянный стук в окна от местных нищих я уже не реагирую, и, кажется, снова становлюсь свидетелем незаурядной сценки: мама ведёт в школу маленького сына, он одет в белую рубашку и коричневые шорты с лямками через плечи. Малыш, заигравшись, убегает вперёд и внезапно падает в пыль и грязь. Мама ставит первоклассника на ноги, что-то ему высказывает и вдруг совершает невероятное. Раздевает его, достаёт из сумки бутылку шампуня, и ведёт отрока к расположившейся посредине дороги огромной луже.
– О нет, – думаю я, и чувствую, как моё сердце ускоряется от волнения. Это ведь невозможно.
Но в Индии возможно всё. Мама ополаскивает ребёнка грязнющей водой, намыливает его шампунем с ног до головы, повторно омывает в луже и принимается вытирать плачущее чадо какими-то салфетками.
– Нет, Индия, я всё-таки не понял и не принял тебя до конца, – думал я, пока новый Дримлайнер медленно набирал высоту. – Мне очень понравились твои открытые, добродушные люди, но я так и не смирился с тем, где и как они живут.
Мысли по дороге с работы: этот опасный, опасный мир
Мне кажется, многие из нас забыли, что даже в мегаполисе мы живём в условиях дикой природы.
Нарисуем усреднённый портрет городского жителя: представитель среднего класса, квартира в крупном городе, равноудалённая от центра и от окраин, неплохая машина, привычка проводить выходные с семьёй на даче, двухнедельный летний отпуск на море.
Горожане абсолютно уверены, что в городе и на даче, и даже на морском побережье под лучами южного солнца их взаимоотношения с природой строятся с позиции лидерства и природные факторы абсолютно им не угрожают. Это касается и болезней, и погодных явлений, насекомых и животных.
Кто будет строить пятизвёздочный отель там, где ползают ядовитые змеи, – это и вопрос, и аргумент, не предполагающий возражений. Однако в прессе то и дело появляются сообщения, о туристах, пострадавших и даже погибших от укусов ядовитых змей и насекомых прямо на территории отеля в экзотических странах.
Бешенство многие считают историей из далёкого прошлого, но, увы, каждый год в Подмосковье от этой болезни умирают несколько человек, и, к сожалению, иногда дети.
Многие по-прежнему безмятежны в отношении клещей, идут в лес, нацепив для вида ветровку, но при этом в шортах, а то и шлёпках. Хотя ещё в школе объясняют, что клещи нападают не сверху, бросаясь вниз, словно отчаянные десантники, а спокойно заползают снизу вверх, с травы на ноги. Тем временем даже подмосковные клещи переносят два опаснейших заболевания: клещевой энцефалит и болезнь Лайма.
До сих пор вспоминаю, как мы с друзьями попали в страшный ливень на Черноморском побережье. Буквально за пятнадцать минут дорога исчезла под водой, в последний момент мы успели заметить, что впереди затопленный тоннель, и в нём уже плавают машины. Пришлось уходить на обводную в горы и там, застряв в бесконечной пробке, наблюдать, как несущаяся со склона вода практически подобралась к двигателю. Честно говоря, в тот момент я уже присматривал ближайший столб, на котором предстояло искать спасение. И это в развитом курортном регионе, на федеральной трассе. Или периодически погибающие под лавинами горнолыжники и сноубордисты, забывающие об элементарных правилах безопасности.
Учитывать то, что человек по-прежнему, как и много лет назад, живёт в лоне природы, а она насколько прекрасна и умилительна, настолько же и опасна, ведь в ней каждый сам за себя. Не стоит забывать, что с природой надо выстраивать уважительные отношения и принимать меры предосторожности, даже если ты городской житель.
Рано или поздно
Одна из особенностей нашего сердца в том, что оно долготерпеливо. Серьёзная проблема, например клапанный порок может основательно мешать его работе, но пламенный мотор всё равно будет из последних сил компенсировать недуг. У заболевшего не будет никаких симптомов. А приложишь к груди стетоскоп, выполнишь пациенту кардиограмму или ЭхоКГ – а там…
– Что-то не так? – осторожно спрашивает пришедший «просто провериться» пациент, замечая озабоченность доктора.
– К сожалению да. В вашем митральном клапане оторвалась удерживающая створку хорда (что-то вроде стропы у парашюта), и он пропускает кровь в обратном направлении. В результате увеличивается в размерах левое предсердие, в нём могут образоваться опасные тромбы, кроме того, кровь уже начала застаиваться в лёгких.
– Вообще-то я регулярно плаваю в бассейне и прохожу по пять километров скандинавской ходьбой, и у меня нет никаких симптомов, – слышу я в ответ. В голосе пациента ощущается недоверие.
Да, нередко бывает именно так. Это мы знаем, что через некоторое время сердце неминуемо реализует программу своей болезни: после длительного периода терпения обязательно наступит время быстрой декомпенсации. И тогда пациент будет сам просить об операции, но замена клапана в серьёзно пострадавшем сердце уже не приведёт к облегчению. Поздно. Пациент же об этом не догадывается.
Поэтому мне приходится предлагать операцию на открытом сердце человеку, которого почти ничего не беспокоит. А если и беспокоит, то, повинуясь защитной реакции психики, он предпочитает объяснять неяркие симптомы другими причинами:
– Стал быстрее уставать, но ведь годы идут вперёд, я уже не мальчик. Или:
