сейчас он двумя руками держал пистолет, наведенный на Половца и девушку. Уж Половец-то знал, как в спецназе умеют стрелять. И сейчас с семи метров продырявить ему голову в сантиметре от головы девушки этому бойцу ничего не стоит.
– Стоять! – заорал майор и даже присел, чтобы совсем прикрыться девушкой.
Казарина была в полуобморочном состоянии, из ее глаз текли слезы, она открывала и закрывала рот, но не могла от ужаса произнести ни слова. Ноги у нее подкашивались, еще секунда – и она бы рухнула на пол в бессознательном состоянии. Половец, поняв, что вот-вот лишится своей единственной защиты, обхватил Казарину за талию и, втащив в кабинет, захлопнул дверь и повернул в ней ключ. Почти минуту он от волнения не мог отдышаться. Девушка начала плакать, и он брезгливо выпустил ее.
Ирина упала в кресло и закрыла руками лицо. Она всхлипывала, пытаясь что-то сказать, но ее рот сводило судорогой, и она только мычала и мотала головой. Половец осмотрелся, задвинул занавески, чтобы через окно нельзя было увидеть происходящего в кабинете, и сел на стул. Руки у него дрожали, рукоятка пистолета была мокрой.
– Майор, не дури, – раздался за дверью голос спецназовца. – Куда тебе деваться?
– Вам труп нужен? Вы его получите! – закричал Половец. – Убери своих людей из коридора!
– Уберу. Дальше что?
Тем временем Гуров и Синицын почти бегом спускались на второй этаж, где располагались кабинеты дознавателей. В коридорах было пусто, только у лестниц стояли вооруженные спецназовцы. У двери кабинета трое спецназовцев, прижавшись к стенам и стоя на одном колене, держали ее на прицеле. Их командир стоял сбоку от двери и о чем-то разговаривал с человеком, находящимся внутри.
Гуров остановился в паре шагов от двери и кивнул спецназовцу. Тот неслышно подошел и, склонившись к уху полковника, коротко рассказал, что здесь произошло. Майор никаких требований не предъявлял, по нему видно, что он не совсем адекватен.
– Что вы можете предпринять? – спросил Лев.
– Вариантов три. Светошумовая граната в окно – и мы выбиваем дверь. Или дымовая граната – и мы выбиваем дверь.
– А третий?
– Просто выбиваем дверь. Прямо сейчас, при вас.
– Нет, это не пойдет, – поморщился Лев. – При каком варианте вы можете гарантировать сохранение жизни заложницы?
– Ни при каком. Если он сидит весь на нервах и держит пистолет возле ее головы, то, скорее всего, рефлекторно нажмет на курок, когда стекло разобьется и прежде чем взорвется граната. А еще у вашего следователя может быть аллергия на компоненты. Там приличная концентрация. Она может за пару минут надышаться так, что ее не спасти.
Лев покачал головой, потом медленно подошел к двери и остановился.
– Аркадий Андреевич! – позвал он. – Это полковник Гуров. Вы слышите меня?
– А-а, полковник! – ответил голос Половца. – Что, всех разоблачать приехал! Откуда ты только взялся!
– Из Москвы я взялся, если вы забыли, – спокойно ответил Лев. – Ирина, вы там как? У вас все нормально?
Из-за двери послышался громкий плач Казариной. Сыщик хотел уже попытаться успокоить ее словами, как неожиданно внутри грохнул выстрел. Пуля прошила полотно двери и ушла в противоположную стену коридора, подняв облачко цементной пыли. На пол посыпалась отбитая краска и шпатлевка. Спецназовцы как по команде положили пальцы на спусковые крючки своих автоматов, но Гуров предостерегающе поднял руку.
– Чего палишь? Спятил там совсем?
– А это тебе напоминание, полковник! Напоминание, что у меня тут заложник. И если что, то я ведь ее застрелю. Давай решай там в темпе, я в тюрьму не пойду, даже и не мечтай. Решай, как вы меня пропускать будете и дадите возможность уехать.
Синицын отрицательно покачал головой, увидев лицо Гурова. Он сразу понял, на что тот решился. В этот момент в коридоре послышался какой-то шум. Гуров обернулся и, увидев, что спецназовцы не пропускают отчаянно сопротивляющегося Дубова, махнул рукой.
– Куда ты рвешься, герой? Что тебе здесь надо? – спросил он, когда курсанта подвели к нему.
– Лев Иванович, мне надо вам срочно сообщить, – торопливо заговорил Петя. – До вас не дозвониться, и Полынов, ну, врач из клиники, он мне позвонил. Светлана вышла из комы. Она пришла в себя! Все хорошо с ней…
Гуров улыбнулся и похлопал Дубова по плечу. Ну, вот и еще одна приятная новость. Может, так и закончится его командировка на полном позитиве? Он вздохнул и вытер ладонью вспотевший лоб. Только вот теперь надо как-то Казарину оттуда вытаскивать. Этот идиот в панике ведь может бед натворить.
– Половец! – крикнул Лев через дверь. – Открывайте, я войду к вам, и мы все обсудим.
Изнутри никто не ответил. В кабинете было тихо. Командир спецназовцев выразительно посмотрел на полковника, но тот отрицательно покачал головой – нет, только не штурм.
– Аркадий Андреевич, – снова позвал Лев, – откройте дверь, я к вам войду. Я безоружен, мы просто поговорим и обсудим дальнейшее.
– Хотите зайти ко мне? – переспросил Половец. – И что, не боитесь? Ну, давайте, раз вы такой смелый. Будет у меня два заложника. Уж лейтенанта не пожалеют начальники, а полковника поберегут. За вас Москва головы поснимает. Давайте, я жду. Только учтите, если за вами бросятся спецназовцы, я сразу стреляю Казариной в голову.
– Перестаньте! Никто не будет рисковать жизнью женщины.
Около минуты снова из кабинета не доносилось ни звука, потом у двери раздался голос Половца, который сообщил, что отпирает дверь. Щелчок замка, и Гуров, снявший с себя форменный китель, повернул дверную ручку. Все замерли, а Лев толкнул дверь и решительно шагнул внутрь. Половец стоял, прикрываясь девушкой и приставив дуло пистолета к ее голове. Казарина была бледна, глаза распухли от слез. Она смотрела на Гурова с болью, надеждой и мольбой. Он только ободряюще кивнул ей и перевел взгляд на Половца.
– Дверь за собой заприте, – приказал майор. – Медленно и чтобы я видел все время ваши руки.
Гуров повернулся и закрыл дверь на ключ. Половец ткнул пистолетом на стул у стены, и Лев уселся на него, закинув ногу на ногу. Теперь майор ослабил хватку и разрешил Казариной тоже сесть, а сам сел рядом, не выпуская ее руки из своей. Пистолет постоянно
