Когда Кристину нашли на Фолклендах, она была тяжело ранена, бредила и не помнила, как выбралась из подземного комплекса. Когда она окрепла, то собиралась начать поиски своего друга, но доминиканцы, под чьим присмотром она находилась, сказали ей, что он погиб. Это оказалось ложью. Альдо удалось найти списки погибших, фамилия Шахманов там не значилась. Они ее обманули.
– Да, – глубокомысленно покивал Меркулов. – Сильнее любви может быть только ненависть. Но церковным псам этого не понять, чувства им неведомы, чувства – это для людей, псы умеют только служить. А тут даже не псы, а грязные, лживые шакалы. Впрочем, каков хозяин, таковы и слуги.
Каким образом Бучек оказался рядом с Меркуловым, никто не понял – только что ведь стоял поодаль. Резкий удар в челюсть мог свалить кого угодно, но Виктор был готов к такому развитию событий и специально провоцировал Бучека. Не хотел бить первым?
Ответ последовал молниеносно – чего-чего, а драться Меркулов умел. Первый же удар отправил Бучека в нокдаун. Но словак поднялся и, как безумный, бросился на противника – у доминиканца все-таки сдали нервы. Не ожидавший такого напора, Меркулов не устоял на ногах, и они покатились по коридору. Когда Олег с Косорылым растащили сцепившихся, по лицу Бучека из рассеченной брови лилась кровь, Меркулов ощупывал языком разбитую губу. Не глядя друг на друга, они разбрелись по разным концам их замкнутой «темницы».
Больше никто не заговаривал, в коридоре повисло тягостное молчание. Меркулов сплевывал кровь и шипел сквозь зубы, Лешка громко сопел – он все еще не оставил попыток найти скрытый проход, Косорылый гладил кота. Гончар прохаживался взад-вперед по коридору, в любой момент готовый пресечь новую свару.
«Не сходятся концы с концами, вот хоть убей, не сходятся! – думал он. – Сплошные вопросы, и все они относятся к Бучеку. Он восемнадцать лет знал о существовании Ключа, но ничего не предпринимал. Почему начал действовать сейчас? Он отправился в Зону сразу после смерти Пираса. Совпадение? Скорее всего, нет. Откуда он вообще узнал о желании Пираса отправиться в Зону? А также о его возвращении? – Гончар оглянулся. – Интересно, остальные тоже видят эти несуразности?»
Еще вдруг ему показалось, как у самого поворота от стены отделилась большая черная тень. Но если там кто-то стоял и отступил назад, значит, он должен появиться с другой стороны. Олег сделал несколько шагов вперед, всматриваясь в темноту, но там никого не было.
– Дык… Я не понял, Альдо-то кто порешил? – подал голос Косорылый. Похоже, подобные мысли пришли в голову и ему.
Данте удалось встать на ноги, он сделал шаг навстречу Бучеку, пошатнулся, но голос при этом прозвучал твердо, а вытянутая рука указывала на словака.
– Альдо наверняка убил он. Он думал, что Альдо вернулся в Рим с Ключом.
– А о поездке Альдо в Булганск он мог узнать от монахини. Если допустить, что после разговора с Пирасом она предъявила доминиканцам счет за восемнадцать лет лжи, то все сходится, – тихо сказал Олег, поглядывая в сторону Лешки. Мальчишка пристально смотрел в конец коридора.
– Дык… Чего-то я совсем запутался, – беспомощно протянул Косорылый, поглаживая котенка, который тоже настороженно вглядывался в темноту, словно чуял там чье-то присутсвие.
– Обманутая женщина и не на такое способна, – поддакнул Меркулов. – По факту получается, что монахине лгали восемнадцать лет, женщины такое не прощают, разве что…
Договорить он не успел. Кот выгнул спину и прижал уши, а Лешка только и смог, что выдавить:
– Ох!..
Глава 6
Ничего не закончилось
1
Над головой привычно белело небо. Он забыл, как выглядит настоящее, голубое. Хотелось ли ему увидеть его? Уже нет. Он давно оставил попытки выбраться на Большую землю. Смирился.
Белое полотно снега под ногами, такое же ровное белое пространство над головой – чистый лист бумаги, на котором каждый может написать свою историю. Он усмехнулся сравнению: «Пожалуй, Зона сделала из меня философа. – И добавил: – И монстра». С каждым прожитым годом человеческого в нем оставалось все меньше и меньше. Он лишился даже имени, для всех он был Шаманом, иногда с приставкой Черный – довесок к Зоне, местная достопримечательность вроде плывущего во временной петле трупа.
Кстати о трупах. Возле Тотемного Столба – высокого, в два человеческих роста, артефакта из неизвестного черного материала – опять лежал труп. Затертый дешевый камуфляж, к поясу пристегнуты пустые контейнеры, охотничий нож – дешевая китайская подделка. Очередной неудачник, думавший разбогатеть. Глаза вылезли из орбит, на лице застыл озлобленный оскал, кровавые борозды на коже – расцарапал себя, впав в безумие. Возле Тотемного Столба Аномалия вытаскивала в гипертрофированном виде наружу все дурное, что находила в человеке. Жить с таким грузом человек не мог.
Взвалив на плечо мертвого сталкера, Шаман направился к дальним останцам – обязанность, которую то ли он сам возложил на себя, то ли ею наделила Зона, сейчас уже и не вспомнить. Тело сожрут падальщики-росомахи, а кости он потом захоронит. Просто похоронить не получалось – почему-то тела тех, кто умирал у Тотемного Столба, земля не принимала. Поначалу, когда он еще не знал этой особенности, то пытался закапывать умерших, но через несколько дней тело оказывалось на прежнем месте. В зомби умершие возле Столба тоже не обращались – не давала Зона им своей энергии, не считала достойными ходить по своей территории.
Оставив тело на выступающей из-под снега гранитной плите – даже в сильный снегопад она никогда не покрывалась снегом, – Шаман остановился и прислушался. Все чувства обострились. Он был везде. Слышал, как раненая росомаха учуяла трупный запах и, прихрамывая, побрела к останцам. У дальней границы Зоны из спячки выбирался голодный медведь. Шаман чувствовал все живое и неживое вокруг. Хотя кто может сказать наверняка, что такое жизнь? Может, аномалии – живее всех живых. Уж Зона-то точно живая. Он чувствовал, как под слоем снега в десяти метрах впереди пульсирует «кисель». Как между соснами трепещет «паутина». Как на склоне сопки, шипя и разбрызгивая искры, разгорается «сковородка». В центре Зоны у развалин старого лагеря бродили мутанты – пустая оболочка, нежить, существующая только благодаря энергии Аномалии. За восемнадцать лет он так и не понял, зачем они Зоне. Хотя… Может, и понимать нечего. Просто прихоть, игрушка. Делает, потому что может.
Но сильнее всего Шаман ощущал Аномалию. Стоило закрыть глаза, и она представлялась ему в виде сгустка бушующей энергии – не нашей, теплой, земной, а резкой, чуждой и непонятной. В Зоне все пронизано энергией – животные и растения, ловушки и
