–Таддеус!– Недовольный возглас Тейге заставил вздрогнуть и отвернуться от леденящего душу зрелища.– Вечно ты все портишь, брат.
Моя королева
Липа невидяще уставилась перед собой, никак не реагируя на священника, проникшего через окно каким-то таинственным образом. Точь-в-точь, как та мерзавка в алом платье.
«Телепортируются они, что ли? Как открываются чертовы зеркала?»
Темная фигура слилась в единое пятно, утратив черты, расплылась на грани восприятия. Глаза жгло как тогда, в солярии. Отчаянно хотелось заплакать, но слез не было. Липа беззвучно шевелила губами, бормоча что-то бессвязное. Перед внутренним взором мелькали картинки насилия в донжоне, сменяющиеся образом маньяка, которого изнутри раздирало козлиными рогами. Все происходящее было столь сюрреалистично, что Липа перестала воспринимать действительность.
«Мне тоже вкололи какую-то дрянь?»
В воздухе что-то промелькнуло, стрелой прошло сквозь фигуру священника, ударилось в стекло и с глухим стуком упало на пол. Липа заторможенно перевела взгляд на изогнутое волной лезвие кинжала, затем на человека в рясе. И на ее глазах темная фигура пошла рябью, как помехи на экране телевизора, а в следующий миг истаяла мутной дымкой.
«Как тогда, в склепе. Он просто растворился в воздухе. Как?!»
Липа запоздало дернулась, наткнулась спиной на одну из колб с изуродованным человеком внутри и, зажав рукой рот, отшатнулась.
–Располагайся поудобнее, мой дорогой.– Любитель муравьев тем временем по-приятельски похлопал Виктора по плечу, и тот послушно лег на стол, как будто даже выдохнув от облегчения.– Сейчас подберем тебе амуницию, подходящую будущему статусу.
Тейге небрежно утер кровь с губ, оставив на лице разводы, и неторопливо направился в сторону брошенного им кинжала. Липа подбежала к Виктору и тронула его за плечо, все еще настороженно следя взглядом за ненормальным актером.
–Ви-ить? Ты чего разлегся?– шепнула она и снова потрясла его.– Вставай!
–Таддеус даже в детстве был гаденышем.– Тейге поднял кинжал и повертел его в пальцах.– Всегда кляузничал, пытался выставить меня в дурном свете перед отцом, пока сам прикидывался святошей,– бормотал он себе под нос, прилаживая оружие на пояс.– Хорошо, что я после смерти вырезал его поганый язык. Но он и молча умудряется мне пакостить.
–В-вырез-зал язык?– пролепетала Липа, вцепившись в неподвижного Виктора.
–Точно, в последнюю минуту осенило!– Сумасшедший горделиво приосанился, а затем захлопал себя по одежде.– Сейчас покажу, я всегда ношу его с собой, на память. Да где же он?!
Наконец, он выудил из одного кармана грязную тряпицу и развернул, протягивая Липе: внутри лежал какой-то сморщенный сухой комок коричневато-синюшного цвета. Горло тут же сдавил тошнотворный спазм.
«Это квест, это не настоящее…»
–Вот! К моему большому сожалению, он вряд ли что-то почувствовал. Жизнь уже покидала его презренное тело, кровью залило всю кафедру в часовне, даже на полу была лужа. Надо было раньше сообразить,– мужчина недовольно цокнул.– Самое подходящее наказание за то, что мерзавец вздумал начать мессу, не дождавшись меня!
У Липы вырвался истерический смешок. То, что нес этот актер, настолько перестало походить на правду, что она не понимала, как реагировать.
«Бред… Все это бред. Или?.. Может, наоборот надо слушать внимательней? Вдруг за словами прячется подсказка? Это ведь все еще квест, да? Да?!»
Она покосилась на Виктора, но тот преспокойно лежал на столе, кажется, даже глаза прикрыл и никак не реагировал на откровения полоумного актера.
–Вы з-закололи своего брата в церкви, а перед смертью вырезали ему язык?– на всякий случай повторила она, еще тая́ надежду, что, возможно, что-то неправильно поняла.
–Ну а я про что?– Мужчина бросил на нее недовольный взгляд.– Ты не очень-то сообразительная, как я погляжу. Впрочем, для королевы клана великого ума и не требуется. Знай себе, рожай солдат и рабочих…
Виктор вдруг сдавленно захрипел, заскреб пальцами по столешнице, забился, словно в эпилептическом припадке.
–Витя!– Липа потянулась к нему, но в ее руку сунули мягкий ошметок и с силой оттолкнули в сторону. Она не удержалась на ногах и рухнула на колени.
–Не мешай!– рявкнул Тейге и прижал голову Виктора к поверхности стола, одновременно пытаясь разжать стиснутые зубы.– Ты сильный! Ты солдат! Не подведи меня! Вот так!
–Оставь его в покое, псих ненормальный!
Липа вскочила на ноги и только теперь поняла, что именно попало ей в руку. Она судорожно отбросила иссушенную плоть и вновь кинулась к Виктору. Он уже не хрипел и не дергался в конвульсиях. Лишь затуманенным взором смотрел в потолок, а в уголке его рта скопилась пена.
–Что с ним?! Витя!
–Королеве негоже…– Тейге осекся и задумчиво огладил бородку.– Ты прошла Luxuria?
–Чего?
Он кивком указал за стекло, на морду над кроватью.
«Это имя козла, что ли?»
–Отказалась от сладострастия, верно?– уточнил псих, кивнув самому себе, будто уже знал ответ. А следом громко рявкнул:– И зря!
Липа вздрогнула.
–Значит, не подходишь.
Потеряв к ней интерес, сумасшедший отошел к верстаку и стал перебирать части тел, придирчиво рассматривая их и складывая некоторые отдельно. Липа снова потрясла Виктора за плечо:
–Ты меня слышишь?
–Да.
Лаконичный ответ принес облегчение:
–Слава богу!– прошептала она, затем осторожно просунула руку под его шею и потянула на себя.– Вставай, нам нужно убираться отсюда!
Виктор чуть приподнялся на локте, а свободной рукой коснулся ее кожи, пальцами очерчивая абрис лица, и с чувством произнес:
–Ты такая красивая.
Липа не сдержала улыбки, но тут же опомнилась:
–Сейчас не время.
–Мне так нравятся твои веснушки. Ты словно солнце, согреваешь меня своим теплом. Я почувствовал это, когда впервые тебя встретил в том коридоре. Теплая, уютная, нежная…
–Ви-ить! Не время!– Она искоса взглянула на Тейге, который вытягивал из-под прилавка членистоногую конечность гигантского насекомого. Липа нервно передернула плечами:– Бежим отсюда, Вить! Ну пожалуйста, поднимайся!
Она едва смогла его усадить, а он все перехватывал ее руки, совершенно позабыв про свой ожог. А потом и вовсе притянул к себе за талию и уткнулся лицом в ее грудь:
–От тебя исходит приятный свет. Ты прекрасна…
–Витя, прекрати!
–Ты прекрасна, моя королева!
Липа в ужасе обхватила его лицо ладонями и заставила посмотреть себе в глаза. Чернота расширенных зрачков почти полностью поглотила серо-зеленую радужку, а губы кривились в глуповатой улыбке.
