рассветного безумия, а черные кожаные доспехи, надетые поверх кофза, казалось, были темнее тьмы.
За Фиром стоял Прэйир, и его широкие плечи заслоняли коридор, а темные глаза отражали пламя восходящего солнца. Они оба не сказали ей ни слова, а просто стояли там и ждали, пока она завяжет кофз и заправит в сапоги теплые сараби.
Сердце Шерберы рвалось из груди и руки чуть подрагивали, когда она взяла с полки над очагом железный меч — найденный в каменном мешке, подаренный Тэрриком клинок, который сегодня попробует на вкус кровь своего первого врага. Она знала, что сам Тэррик уже на переднем краю войска и будет там все сражение: отдавая приказы, направляя, успокаивая и подавая пример.
Он не пришел к ней вчера, хоть остальные трое ее господ и оставались рядом, и на мгновение трепет волнения в сердце Шерберы сменился острой тоской: по его странным глазам, глядящим на ее с нежностью и любовью, по его губам, так и не научившимся правильно произносить ее имя, по непривычному до сих про теплу его тела рядом с ее.
Инифри, взмолилась она, чувствуя, как нагревается в ее руке холодная рукоятка меча, помоги мне быть сильной сегодня. Помоги мне с честью встретить то, что мне предназначено. Помоги не испугаться перед твоим лицом и храбро ступить в твою колесницу, если придется умереть.
Они вышли из дома и направились к городским воротам, где собирались и откуда один за другим отправлялись на поле боя отряды. Каросы каросе. Маги. Воины с мечами. Лучники.
Шербера увидела собравшихся в стороне от прохода акраяр, готовых выступить следом за воинами и смешаться с лучниками, чтобы потом переместиться вперед. Волеты среди них не было, это она знала. Олдин забрал ее в целительский дом.
Люди-птицы летали в небе над городом и отрядами, издавая воинственный свист. Человеческие голоса, рычание фатхаров и негромкое фырканье лошадей, почуявших неприятеля, смешивались с едким неприятным зудом, стоявшим в воздухе подобно зуду летней мошкары. Этот зуд был жужжанием вервес, реющих над войском на своих крепких прозрачных крыльях.
Шербера заняла свое место рядом с Прэйиром в отряде воинов и проводила взглядом Фира, ушедшего вперед, к каросам каросе.
Все так же молча.
Если бы она была обычной подругой или женой, она бы плакала и висла на них, бормоча слова прощания. Если бы они были обычными мужьями, а не воинами, они бы обнимали ее и бормотали слова утешения и сладкую ложь о том, что скоро все кончится, и они счастливыми смогут вернуться в постель.
Но теперь она только смотрела Фиру вслед и молилась. И теперь Прэйир будто не замечал ее, вслушиваясь в слова командира отряда, напоминавшего о порядке, и ждал вместе с остальными, когда за ворота выйдет отряд, за которым должны последовать и они.
Но только ступив за границу города и оказавшись в открытом поле, Шербера осознала в полной мере, что битва, хоть и не виден был отсюда их страшный противник, уже началась.
Всюду, сколько хватало взгляда, от стен города и до берега реки Оргосард, были люди и нелюди, вооруженные, сосредоточенные и молчаливые, как и всегда перед боем. Пешие, ибо верхом было так легко увязнуть в зеленом море и погибнуть, когда мерзкие зубы вцепятся в крутые лошадиные бока. Две огромных деревянных катапульты впереди скрипели веревками и готовились швырнуть первые огромные камни, в большой дальнобойный лук, тетиву которого натягивали сразу аж восемь мужчин, уже вложили первую стрелу — и она была толщиной с Шерберу. Небо здесь казалось светло-фиолетовым из-за магического щита, и по нему, жужжа и переливаясь, носилась туда-сюда огромная стая вервес.
От топота ног, казалось, дрожала земля и крошился прибрежный лед. Боевые кличи, проникавшие сквозь завесу шума, казались пока далекими и редкими, но отряд уже двинулся вперед, готовый присоединиться к другим, и постепенно их стало больше.
Они стали громче.
Торжественнее.
Больнее.
Отряд Прэйира и Шерберы вдруг накрыла огромная тень, махнула перепончатыми крыльями и понеслась в сторону переднего края боя. Ветер ударил в ноздри: огонь, горелая плоть, смерть — и рев дракона, низвергшего пламя прямо в гущу зеленокожего, пока еще невидимого Шербере войска, прозвучал, как еще один торжествующий боевой клич.
Это был словно сигнал к атаке.
— Каросы каросе! — раздался почти тут же многократно усиленный магией голос Тэррика. — Вперед!
— Отряды! Вперед! — закричали ведущие почти одновременно, и воины перешли на быстрый шаг, чуть пригнувшись и глядя теперь прямо перед собой.
На Шерберу, казалось, не обращали внимания. У воинов было более важное дело, чем удивляться женщине, держащей в руке меч, а может, в этой мужской одежде и с обрезанными по-мужски волосами она казалась им кем-то из выросших мальчишек, заслуживших наконец право на оружие и место в отряде.
Лица воинов были напряжены, челюсти сжаты. Шербера покосилась на Прэйира, идущего слева от нее, прикрывающего уже сейчас ее обнаженный бок... и вдруг он неуловимым движением перехватил оружие в другую руку, а освободившейся сжал ее кисть. Его пальцы были теплы и тверды, и на мгновение Шербере показалось, что от них в нее идет какая-то сила, уверенность, решимость.
Они будто наполняли ее тело. Будто подпитывали ее собственную силу... но и она будто подпитывала своей силой его, и на мгновение ей показалось, что от ее запястья к его плечу поползла полупризрачная зелень магии. Поползла... и впиталась в кожу, тут же пропав.
— Помни, чему я тебя учил, — сказал Прэйир негромко. — Помни о своих преимуществах, но не забывай о недостатках.
Топ-топ-топ-топ, звучали все быстрее шаги воинов.
— Смотри по сторонам и не упускай из виду ничего, что происходит вокруг. Не блокируй удары, но скрывайся и уходи от них. Используй свой размер и легкость.
Дзынь-дзынь-дзынь, пели вдалеке и все ближе острые мечи.
— И не смотри за мной во время боя. Я сам буду за тобой смотреть.
Прэйир сжал руку Шерберы напоследок и отпустил, больше не глядя в ее сторону, но ей больше было и не нужно. Когда первые ряды каросов каросе столкнулись наконец с бегущей им навстречу ордой зеленокожих, и воины объединенного войска взревели, приветствуя своего смертельного врага, Шербера вскричала вместе с ними.
И ее крик был не менее неистовым, чем их.
Зеленокожих была тьма. Вся равнина, сколько хватало глаза, от края и до края, была покрыта их зелеными телами, их воздетыми руками, их оскаленными зубами и выкаченными белками глаз; а в сердце войска, творя
