она и не смела мечтать всего-то год назад.
Через несколько дней после свадьбы Ульяна отправилась в Стожары, чтобы забрать кое-какие личные вещи. Егор встретил ее на крыльце, почтительно поклонился, поздравил с замужеством. Ей показалось, он не похож на самого себя: какой-то растерянный, тихий.
— Ты не заболел? — поинтересовалась она, заходя в дом и сбрасывая ему на руки шубку. — Все в порядке?
— Все в порядке, ваша светлость, — вежливо ответил Егор.
Ульяна резко обернулась. Он не величал ее «светлостью» еще с Москвы.
— Точно? Ничего не случилось?
— Ничего, ваша светлость. Вот только письмо для вас… Прошу простить, я не знаю, откуда оно взялось. Появилось на столе в гостиной в день вашей свадьбы. Честное слово, в доме не принимали посторонних…
На конверте рукой Егора было написано: «Ульяне Дмитриевне, лично в руки».
Отослав Егора, Ульяна распечатала письмо.
«Ульяна Дмитриевна, если вы читаете это, значит, меня рядом с вами больше нет. Я вернулся туда, откуда пришел. Спасибо вам за доброту и заботу, за хорошее отношение. Нынешний «я» не помнит никаких ваших слов, не переживайте. Берегите себя, будьте счастливы. Е.С.»
Всего лишь короткая записка, но Ульяна так разволновалась, что пришлось пить капли. Все же Егор вернулся в свое время! Ему удалось!
Как? Это ее не интересовало. Главное, что и у него появился шанс обрести счастье.
Записку Ульяна сожгла. Эту тайну она не решилась доверить никому, даже мужу.
Глава сорок восьмая, в которой герой возвращается к родным
После того, как Егор сказал Ульяне правду о том, кто он, его дни протекали скучно и однообразно. Ульяна ожидаемо потеряла к нему интерес, но и у Егора ничего не ёкало, когда он видел ее вместе со Львом. Всё встало на свои места.
Егор исправно занимался хозяйством, а в свободное время, что выпадало редко, откровенно хандрил. Вскоре после похорон Жоржа начались приготовления к свадьбе, и тосковать стало некогда. Егор твердо решил, что не будет выполнять работу спустя рукава. В конце концов, Ульяна никому не выдала его тайны, не сдала в сумасшедший дом. Он мог отблагодарить ее только тем, что хорошо выполнял свои обязанности.
За заботами промелькнуло лето. Урожаем, заготовками и дождями запомнилась осень. Православное Рождество Егор впервые в жизни встретил до наступления Нового года, а не после, ведь Россия еще жила по юлианскому календарю.
К Рождеству дед прислал из Москвы подарки: открытку, коробку с фигурными пряниками и несколько мандаринов. Сладости и фрукты Егор отдал детям, жившим в Стожарах. Его мандаринами сложно удивить, а тут они только входили в моду, слыли диковинным угощением даже среди знати.
Егор тоже загодя отправил деду подарок — теплую шубу из беличьего меха. Все же, как ни крути, единственный родственник. Кто еще о нем позаботится?
«Мне еще повезло, — уговаривал себя Егор, когда тоска по родному дому становилась особенно невыносимой. — Сыт, обут, одет. Деньги водятся. Хозяйка добрая…»
Но все чаще видел он сны: дедушку в любимом кресле, с газетой или книгой в руках, бабушку за круглым кухонным столом, с чашкой из знаменитого сервиза «Кобальтовая сетка». А то и Янку — румяную, с блестящими глазами и сладкими губами. В ее взгляде не было прежней ненависти, а только грусть.
«Вернись… — шептала она. — Егорушка, пожалуйста, вернись…»
А он и рад бы послушаться, да не знал, как. Не к ведунье же идти! Она — старая обманщица, да и только.
На венчании Ульяны и Льва Егор присутствовал исключительно из вежливости. Лев лично пригласил его, сказал, что им с Ульяной будет приятно.
— А после вещи собирать? — вздохнул Егор.
— Зачем? — Лев притворился, что не понял его.
— Не знаю. В деревню? — предположил Егор. — Куда вы меня отправите?
— Глупости, — сказал Лев. — Мы с Ульяной будем жить у меня, а Стожарам нужен управляющий. Или ты сам хочешь уехать?
— Хотел бы, да далеко то место, куда мне нужно, — ответил Егор.
— Впрочем, Ульяна всем бумаги выправит, вольные, — продолжил Лев. — И предложит работу, за деньги. Кто хочет остаться — останется, а кто нет — неволить не будем. Поступай, как знаешь. Однако… Полагаю, нам с Ульяной будет спокойнее, если хозяйство в Стожарах останется на тебе.
И все же Егор еще не решил, что делать. Вспомнить бы еще, что дед рассказывал о Старшовых! Ведь он точно знал, остался ли их предок рядом с Громовыми или обустроился где-то в Москве. В одном Егор был уверен: квартира, где он жили с дедушкой и бабушкой, находилась в бывшем доходном доме, что принадлежал их предку. Но позже, перед революцией. Может, это будет сын Егора? Или даже внук?
Гуляли в Стожарах на славу: пир горой, вино рекой, шум, песни и пляски во славу молодых. И ничего, что жених и невеста не здесь. Пили за их здоровье исправно. Собрались крестьяне из всех близлежащих деревень.
И бабка Устинья пришла.
Егор увидел ее издали, но не подошел. Зачем? Одно расстройство. Да и некогда ему. За всем нужно уследить: чтобы еды и питья вдоволь, чтобы не подрался никто, чтобы подарки всем достались.
Бабка Устинья сама его нашла. После, когда старики разошлись по домам, а молодежь грелась у костров и пела песни. Егор присел на лавку за опустевшим столом, чтобы передохнуть.
— Ну что, милок, не справился с заданием? — спросила бабка Устинья, пристраиваясь рядом.
— Не захотел, — ответил Егор коротко.
— Чего-сь не захотел?
— Справляться не захотел, — терпеливо пояснил он. — Ломать жизнь Ульяне не захотел. Признаваться в любви нелюбимой не захотел. Выбирайте любой ответ, любой верным будет.
— А что ж, не мила тебе Ульяна? — вроде бы удивилась бабка Устинья.
— Не мила, — твердо сказал Егор. — Янку я люблю. Она моя истинная любовь.
— Понял все-таки… — протянула бабка Устинья. — А я в тебя не верила. Думала, польстишься на богатства княжны.
— Если у вас все, я, пожалуй, пойду. — Егор поднялся. — Дел еще много.
— А ты не спеши, милок. — Бабка Устинья схватила его за рукав. — Сядь от, поговорим.
— О чем? — устало поинтересовался он, опускаясь обратно на лавку.
— Прав ты, касатик. Поцелуй истинной любви может подарить тебе только та, другая… — вздохнула бабка Устинья. — Я те больше скажу, это вот-вот случится. И тогда ты вернешься туда, откуда пришел.
— Вернусь? — Егор горько усмехнулся. — Хватит, бабушка. Я в сказки не верю.
— Пять минут у тебя, — сказала бабка Устинья. — Попрощаться ни с кем не хочешь?
— Попрощаться? — Егор нахмурился. — Вы серьезно?
— Серьезней некуда.
— Погодите… А как же… А тут я исчезну?
— Нет, конечно.
