один человек, который болен музыкой. Не хочу для Джи той же участи, как у ее матери, и повторения истории…
— Долго будешь там стоять? С тебя капает вообще-то… — выталкивает из мыслей низкий голос Джи, и я быстро скидываю обувь и куртку.
— Это ведь тебе захотелось романтики и поцелуев под дождем, — хмыкаю и прохожу вслед за девушкой в гостиную, оформленную довольно-таки просто: диван кофейного оттенка, кресла в тон, стеллаж с книгами и фотографиями, телевизор — весь интерьер.
— Такое впечатление, что ты был против, — фыркает она, смеряет ироничным взглядом и выходит.
— Ты не оставила мне выбора, Джинет. Я был зажат между тобой и машиной, — кричу и улыбаюсь, оглядывая афиши, постеры и снимки из разных стран, на которых Руперт и участники «Polar bears». — И тебя не остановила даже фраза «мы можем простудиться».
Девушка возвращается с парой полотенец и сухой одеждой, протягивая мне.
— Кажется, это сказала я, а не ты, — бубнит она и скрещивает руки на груди, — переодевайся. Только я не знаю, подойдет ли.
— Ну, давай, Джинет, признайся, что хочешь еще раз увидеть меня без одежды, — стягиваю толстовку, джинсы и замечаю ее заинтересованный взгляд. Ухмыляюсь и поддеваю резинку боксеров, немного спуская вниз. Джи краснеет и отворачивается, а я разражаюсь громким смехом, наблюдая за ее забавной реакцией.
— Какой же ты придурок.
— Да ладно тебе, мы уже спали вместе, — «и я тебя лапал», добавляю в уме и широко улыбаюсь.
— Только потому, что кое-кто боялся спать один, — язвит девушка и выгибает бровь.
— Какая ты наивная, Джинет, — надеваю спортивные штаны, футболку и подсушиваю полотенцем волосы, глядя на ее насупленные брови.
— Да, спасибо, что напомнил, Эванс.
— Я пошутил, чего ты сразу дуешься, — говорю, следуя за ней на кухню.
— Что будешь пить?
— Что-нибудь покрепче, — выдвигаю стул и прислоняюсь к стене, разглядывая небольшое помещение. — Где твой отец?
— В Калифорнии, — безразлично отвечает Джи и достает из холодильника фрукты, нарезая и раскладывая на тарелку.
— Поэтому ты так расстроилась?
— Давай не будем об этом, — резко бросает она, ставит два стакана и бутылку «Jim Beam».
Включаю тихо музыку, и кухню заполняет голос Чино Морено (американский музыкант, более известный как вокалист и гитарист группы Deftones, Crosses). Бирюзовые глаза после двух стаканов застилает пьяная дымка. Джи тянется к сигаретам, и приходится бить ее по рукам.
— Почему тебе можно, а мне нет?
— Потому, — посмеиваюсь над ней и открываю окно, делая несколько затяжек.
Чувствую, как девушка прислоняется к спине, холодные пальчики пробираются под футболку, а уголки моих губ ползут вверх. Алкоголь делает ее смелее…
— Я кое-что заметила, тут, — рука замирает у края резинки, а мое тело напрягается, — там ниже… тату?
— Ты очень наблюдательная, — бормочу, глядя на свое отражение в стекле, за которым льет дождь, и мелькают иногда вспышки молний.
— Покажешь? — Джи отстраняется и берет в руки стакан, немного отпивая.
— Думаю, на сегодня тебе хватит, — тянусь к емкости, чтобы забрать, но девушка ловко уворачивается и звонко смеется.
— Не будь занудой, Син.
Цокаю языком и вздыхаю, бросая на нее мрачный взгляд. Джи закусывает губу и задумчиво поднимает глаза в потолок.
— В карты на раздевание?
— Что-что?
— Или на желание, — постукивает она маленьким ногтем по губам. Не могу сдержать улыбки и смеюсь.
— Или ты идешь спать, чтобы не делать глупости.
— Боже, какой правильный, аж тошно. С фанатками тоже такой, да? — произносит скучным голосом девушка, а я щурюсь, поражаясь ее дерзости.
— Хочешь увидеть тату, — повторяю, скрещивая руки.
Джи кивает и шепчет:
— Согласен?
Пристально смотрю в ее горящие глаза, перевожу взгляд на красно-желтую фенечку, которую она не сняла, и говорю:
— Ты проиграешь, Джинет.
— Посмотрим.
Она ищет колоду карт, все время ругаясь под нос, а я устраиваюсь в гостиной на диване, наблюдая за мельтешащей девушкой.
— Готов?
Киваю на колоду и с сарказмом кидаю:
— Останешься без… ничего.
— Ну-ну, — сверкает загадочно глазами девушка и тасует карты.
Первым улетает в сторону кремовый свитер. Джи остается в черном бюстгальтере и с насупленными бровями на лице.
— Сейчас снимешь лифчик, детка, — хохочу, отпивая из стакана, и получаю в ответ средний пальчик.
— Не дождешься.
— Сама предложила, — напеваю, подразнивая, и киваю на карты, — давай тасуй.
Джи закатывает глаза, а я, пользуясь моментом, оглядываю ее молочную кожу и тонкие руки. Следующую партию она снова проигрывает и, чертыхаясь, снимает штаны:
— Ты мухлюешь!
Фыркаю и смеюсь:
— Умей принимать поражение, Джинет.
— Мухлевщик недоделанный, — ворчит девушка и поджимает под себя ноги, снова сдавая. Внутри просыпается желание, когда глаза блуждают по ее оголенному телу, и хочется сразу забить на идиотскую игру. Черт, что мы вообще делаем?
Не проходит и двадцати минут, как она получает желаемое: то есть я остаюсь без штанов в прямом смысле слова.
— Тебе повезло, Джинет, — снимаю их и остаюсь в одних боксерах, спуская резинку. Девушка прищуривается и внимательно смотрит, бегая глазами по надписи.
— Прекрасный вид смерти. И что это значит?
— На самом деле ничего, — сажусь на диван и пожимаю плечами, — посмотрел старый фильм и сделал.
— Какой?
— Трип.
Джи фыркает, протягивает ноги и вертит в руках стакан, ловящий блики от тусклой подсветки в потолке. На заднем плане играет до сих пор альбом Crosses, девушка расплывается в ленивой улыбке, прикрывает глаза и тихо подпевает Чино Морено:
— Пока ты проникаешь в мое проклятие, наши сны переворачиваются и демоны взрываются…
— Я жду, предвкушаю нашу встречу сегодня, иди в этом направлении, и я воплощу твои сны в реальность, — хрипло шепчу, рассматривая ее гладкую кожу, поблескивающую в полумраке.
Джи окидывает меня туманным взглядом и подползает ближе, замирая всего в паре сантиметров и обдавая почти неуловимым ароматом цветочных духов и фруктов. Кадык дергается, все мышцы напрягаются, и внизу разливается жар. Сжимаю руки в кулаки, пристально наблюдая за ее плавными действиями: взмахом темных ресниц, приоткрытыми губами, которые она облизывает. Грань реальности почти стирается, когда она проводит кончиком носа по шее и целует.
— Джинет? — хриплю, еле сдерживаясь, чтобы не подмять ее под себя и не сорвать белье.
— М-м-м…? — мурлыкает она грудным голосом, еще больше возбуждая.
Легко толкаю ее и устраиваюсь сверху, поглаживая скулу и спускаясь к ключицам. Это все до такой степени из мира фантастики, даже сложно поверить в происходящее. Обнимаю ее хрупкое тело, прижимая сильнее и боясь сделать что-то не так или напугать, потому что демоны рисуют совершенно другую картинку в голове. На челюсти ходят желваки, а низ живота заполняет неприятная боль, которая требует срочно выхода. Понятия нежность не существовало до этого момента. Пропадая в ее
