пошел по пизде? — уточнил я.
— Ну что вы так утрируете, Александр… — сказала вторая маска.
— Ну а что? Что не так?
— Все, в общем и целом. — рассудительно заметила первая маска.
Ох, да… Все. Ну вот просто все. Просто, и незамысловато. И, что со всем этим делать? Я как-то… Плохо себе представляю объем установившегося в результате всех этих экспериментов, удачных и не очень, пиздеца во всем мире, и последствия катастрофы, произошедшей на Земле, эти идиоты так вальяжненько рассуждают, да еще и говорят, что живут вокруг них кадавры, с людьми ничего общего не имеющие.
— Александр Вячеславович. — отвлек меня от черных мыслей обладатель маски, которого я определил как “первый”, - Совет предлагает вам некоторую форму сотрудничества. Мы занимаемся изучением вируса, и его взаимодействием с окружающим миром, и предлагаем вам дать возможность добровольного изучения вашей персоны, и влияние вируса на ваше тело и сознание.
— То есть, предлагаете не пропускать меня через шреддер, если я не буду выпендриваться?
— Что-то вроде того. — подтвердил второй, — Нам нужно знать, что происходит снаружи.
— Что происходит? Люди умирают, вы что-то сделали с вирусом.
— Люди? Насколько нам известно… Стоп. Вы про кадавров?
— Кадавров?! Пустошь населяют люди!
— Ошибаетесь, Александр. Да, мы запустили подавители вируса.
— А выключить их можно?
— Этот вопрос не рассматривался.
— Они умирают, не могут питаться, их земля не дает им пищу.
— Александр Вячеславович, вы наблюдали симуляцию жизни.
— Симуляцию?!
— Именно так.
— Погибло много моих друзей!
— Вы помните тамагочи? Были такие игрушки много десятилетий назад. Были самоубийства даже после “смерти” игрушки. Так вот, те формы, что вы называете “друзьями” — они как те тамагочи, живые ровно на столько же. Поймите это. Вы общались с искусственным интеллектом. Можете приобрести себе биомеханического друга, они стоят недорого. После того, как вирус будет уничтожен, земля и жизнь начнут восстанавливаться. Сейчас за пределами Москвы жизни нет.
Вот как…
— То есть, дальше Балашихи нет никого, и ничего?
— Именно так. Мир погиб, Александр Вячеславович.
— А “игра”?
— Игра? Один из инженеров придумал перепрограммировать некоторых кадавров, чтобы они давали задания перемещенным, капсулы вживляли им биочип, который подавлял искусственный интеллект вируса вокруг, и подстраивал его под те или иные задачи, которые перемещенный получал от сервера Института. Вот и все.
— Вот и все? То есть, я мог делать все, что угодно? Ни одно живое существо не пострадало от действий “чистых”?
— Так и есть. Кроме самих перемещенных.
— А почему байкеры?..
— Это мог быть кто угодно, просто байкеры были случайно внесены в выборку на перемещение.
— Виртуальная игра с максимальным погружением.
— Именно так. Биочип мы вживим в вас снова. Вирус больше не сможет влиять на ваше сознание, и тело, Александр Вячеславович, можно сказать, что это прививка из вашего времени. Только без функций игры.
Я все понял. Я должен уничтожить “подавитель”, и тогда вирус снова сможет функционировать. Вот зачем меня отправили в Москву. Если я его уничтожу — пустошь снова оживет. Снова рейдеры, снова деревеньки с крестами. А если нет? То что? Мне надо немного разобраться во всем этом, а для этого…
— Я согласен сотрудничать.
— В этом мы и не сомневались, Александр Вячеславович. Но мы приняли некоторые меры…
— Чип. — догадался я.
— Да.
— Когда меня выпустят?
— Сейчас, после небольшой инъекции. Нам нужно купировать вирус.
— Но что с Лией?..
— Она все так же останется с вами, и будет вам помогать.
— Отлично…
— Мы сказали все, что могли на данный момент. Мир погиб, Александр Вячеславович.
— Кадавры — кто они?
— Это биологическая форма жизни, пораженная вирусом.
— Так они — люди??
— Не совсем. До новых встречь.
Свет погас, и я провалился в сон. В целом, никто и не думал, что капсула откроется, и я уйду оттуда ногами… На фарш не пустили — уже считай победа. Очнулся я на кровати в светлой комнате с большим окном, выходящим в город, рядом на стуле сидела Лия, и смотрела на меня не моргая, но стоило мне открыть глаза, она подошла и села на пол рядом с кроватью.
— Саша…
Я смотрел на нее, и не знал, что сказать. Кто она? Монстр? Порождение скверны? Но… Она мягкая, теплая… А я — кто? Кто я? Что я? Что известно обо мне Институту? Вписался в блудняк, называется…
— Саша… — опять сказала слепая.
Я посмотрел на нее и зажмурился. Нет, для меня она человек. Пока не покажут, что внутри у нее скверна. Да если и покажут — для меня она останется человеком, как все те, кого я знал. Потому что я знаю, внутри у них мясо и кишки. Видел. Я сел на кровати и потер щеки ладонями, затем запустил пальцы рук в ежик на голове, и шибко почесался.
— Лия, что мать его происходит?
— Я не могу…
— Лия! — оборвал я слепую.
— …рассказать, что происходит, я не знаю всего. — закончила она.
— Расскажи мне что знаешь.
Во мне начала подниматься злость. Та самая, черная. Но зол я был не на нее, а на всех, кроме нее, и на себя в том числе.
— Я испорченный терминал, без приписки. — сказала она.
— Да, я это знаю. Как ты появилась на свет? Ты помнишь свое детство?
Лия задумалась.
— У меня была мать, отец умер когда мне было три сезона, я его почти не помню, наша деревня была спокойной, далеко от дорог, и рейдеры не заходили, да и было всего пять домов. Отец пришел в деревню с караваном “вольников”, но он был ранен и остался в доме матери, потом родилась я.
Странно. История совсем не вяжется со словом “кадавр”.
— А Мельник?
— Мельник стал моим учителем, меня доставили к нему, потому что пришел гонец, который искал меня.
Интересно…
— А глаза?
— Я слепая от рождения, это дар Матери.
Дар? Так слепые все же измененные. Но обычные, они же просто зараженные люди, получается что так!
— Дальше, Лия! Наша встреча.
— Мы должны были встретиться, Мать сказала мне об этом.
— Встретились, и?..
— И должны были ехать в Москву. Мать знала, что здесь угроза для нее.
— И я мог угрозу устранить?
— Вроде того…
— Но как??
— Я не знаю, Саша, не знаю… — сказала слепая тихо.
Я вздохнул. Устроил тут допрос…
— Что изменилось после Уфы?
— Древние приказали устранить тебя.
Я вытаращил глаза.
— Устранить??
— Да… Это… Было странно.
— Почему?
— Это был совсем иной приказ.
— Не такой, какой был до этого?
— Да.
— Дальше.
— Я не принадлежу себе, Саша, но до Москвы я могла не исполнять приказ, в Москве Мать взяла все в
