– Мелочный человек, каким вы хотели выглядеть при нашей первой встрече, был бы более расторопным. Я уверен, он бы знал о том, что вернуть средства можно лишь до определённого промежутка времени. По истечении этого срока парткойны направляются на помощь другим нуждающимся, – Брейдер медленно водил средним пальцем по рукояти пистолета. – Но хоть я и решил разорвать наше соглашение в одностороннем порядке, всё же я человек слова и сдержу своё обещание обеспечить ваше безбедное существование до конца вашей жизни.
– Так почему же, мать твою, я всё еще дышу? – процедил я сквозь зубы.
Брейдер вынул из-за пазухи колбу со злополучным концентратом.
– Три следа. Первый сгинул вместе с Тома Гочи. Второй, ведущий к оружейнику, мы оборвём раньше, чем Эфес до него доберется. Третий, и последний, след заканчивается здесь, в моей руке, но всё же кое-что меня сильно беспокоит, – Томас сощурил глаза, рассматривая содержимое колбы под светом тусклых ламп. – Я видел полную колбу, а благодаря вам наблюдал и пустую. Так вот то, что я сейчас держу в руке – это ни то и не другое, а нечто среднее. Поэтому перед тем, как лишить вас жизни, мне бы очень хотелось, чтобы вы всё же выторговали себе безболезненную смерть.
– Охренеть как ценю вашу щедрость, Томас. И что же это будет? Очередная прививка? Или просто пристрелите? – распылялся я.
– Я упоминал, что искал о вас информацию. Даже судя по краткому досье, у меня складывается мнение, что окружающие с легкостью поверят в то, что немолодой рефлексирующий детектив снова напился и, не справившись с грузом вины за смерть сына, в итоге переложил эту тяжкую ношу на затвор курка своего табельного оружия.
– Браво! Как минимум меня вы уже заставили поверить!
Я понимал, чтобы усыпить бдительность противника, мне нужно было быть спокойным и сосредоточенным, но Брейдер всё же сумел меня задеть, отчего взять себя в руки пока не получалось от слова совсем.
– Товарищ Брейдер, сэр… – Глава безопасности ДС выступил из-за спин своих стражей. – Про убийство Ликтора речи не было.
– Заткнись! Или тебе напомнить, сколько ты должен Службе за свой глаз?! – я впервые видел, чтобы Томас повысил на кого-то голос.
– Ответьте честно, куда вы дели половину содержимого, Роман? – вернул своё самообладание Брейдер.
– Мы же оба понимаем, если я скажу, то умру. – Внутри кипели эмоции, мешая холодно оценить пути спасения.
– Если не скажете – тоже умрете. Но медленно и болезненно. Мой не умеющий держать язык за зубами помощник своими металлическим «друзьями» будет сдавливать ваши конечности, медленно дробя всё в труху. Поверьте, – горько ухмыльнулся Брейдер, гладя свое правое предплечье. – Будет чертовски больно.
– Хорошо. Я все расскажу, – даже не пытался я сопротивляться.
– Серьезно? – Томас казался искренне удивленным. – Думал, ваш брат, не знаю… по упёртее что ли.
– О, поверь! Пяток лет назад у тебя бы не было бы и шанса, я разнес бы всю вашу контору до основания, но… – я состроил мучительную гримасу. – Как ты там меня назвал? «Старый ворчливый детектив»? Похоже, что так оно и есть, Томас. Я спёкся. Любовь всей моей жизни вывернула мою душу и ушла от меня. Мой сын умер от генетического заболевания, которым я его «наградил». Единственный друг и наставник предал меня, бросив одного сражаться с такими кусками дерьма, как ты, Томас! Моя работа – это всё, что осталось. И с той скоро попросят… Однако, пускай Партия бездушна, но они были правы, что послали Лину. Вот уж кто упертый, Том! И когда она придёт, тогда ты поймешь, что моя смерть – это вовсе не конец.
– Возможно, – не сразу согласился Брейдер. – Но всё же склонен думать, что, вернув весь концентрат Партии, смогу рассчитывать на её милость. Поэтому хватит тратить моё время, Роман. Где ты спрятал половину содержимого?
– Последнюю сигарету позволишь? – тянул я время, лихорадочно соображая, как выбраться из сложившейся ситуации. – В кармане куртки. Внутри библии.
Стремглав сорвавшись с места, Брейдер в пару прыжков оказался напротив стола. В одной руке он сжимал пистолет, а второй рванул меня за грудки, приподняв в воздухе, а затем усадив прямо. Страж, державший меня, пошатнулся на мгновение, но тут же вернул свои металлические клешни на мои запястья. Ощупав карманы, Томас достал книгу Илона и, раскрыв её, усмехнулся.
– Третью с начала, – подсказал я.
Он достал и аккуратно вложил папиросу в мой рот.
– Иван Петрович, – я зажал фильтр зубами, чтобы сигарета не выпала изо рта. – Дайте ручонкой подвигать, хоть всласть затянусь напоследок.
Брейдер кивнул начальнику охраны, и моя правая рука резко опустилась на стол. Онемевшими пальцами я подкурил от горящей спички, которую любезно держал у моего лица Секретарь главы ДС.
– Концентрат я спрятал у вас в кабинете. Подумал, что это очень хорошее и светлое место для будущего обыска. Хотя, возможно, присобачить колбу под стол было не лучшей идеей. Может, нужно было подкинуть в одну из тех убогих ваз? Отвратительный у вас вкус, кстати, – набравши полные легкие терпкого дыма, я направил их клубы прямо в лицо своего похитителя.
– Это блеф! – закашлялся Брейдер. – Мальчишка видел в кабинете Максимофа полную колбу! Вы не смогли бы так быстро… – Томас вдруг осекся, – Неужто Максимоф? Так вот где вы пропадали! В клоповнике Туш этот драный моралист перелил для тебя содержимое концентрата?
– Бинго! – потворствовал я грёзам Брейдера.
Вдруг за стеной со стороны спуска в зал начал доноситься гулкий топот пары ног. Шум всё усиливался, пока в просторное помещение общепита, чудом не выбив входные двери, не влетел Владимир. Тот самый мальчишка, которого пару секунд назад вспоминал Секретарь главы ДС.
– Там кадетша! – лопотал запыхавшийся юноша. – Залезла в машину товарища Ликтора и сидит там рыщет!
Лина здесь? Как? Зачем она приперлась?
– Крути её. Аккуратно. Не привлеки шума, – сдерживая кашель, отчеканил Томас Брейдер.
Владимир было ринулся обратно наверх, но Иван Петрович его опередил:
– Стой здесь. Я сам.
Четверка стражей отделилась от нас, и, направляемая Петровичем, покинула нашу компанию. Из «болтоголовых» в помещении остался только мой надзиратель. Он единственный не шелохнулся, продолжив сдавливать мою левую руку на радость Брейдеру.
– Последние слова? – потрясываемый кашлем, Томас направил ствол пистолета мне в грудь.
Как было бы замечательно, будь у Эбберт план операции по моему бескровному вызволению, но представляется мне, что Лину учили другого рода спасениям, поэтому велик шанс, что вызволять из передряги придется не только себя, но и безрассудного кадета.
– Ответь мне, Том, – растягивал я время. – За кого ты так отчаянно бьешься? За «добрейшего» босса Сольницкого? Или всё же за его работодателей?
– Знаешь, почему мы здесь? – Брейдер вдруг ослабил хватку. – Это место я выбрал неспроста. Ненавижу подобные норы за то, что выкарабкаться из них очень сложно. А если у тебя нет рук, то попросту невозможно. Гнилые подачки для Туш и убогих оборванцев – ровно столько, чтобы хватило дожить до следующего прикорма. «Слава Партии!» – скандировали павшие граждане в очереди за пропитанием, вскидывая руки. А я стоял и думал: «Знало ли Политбюро, что свои я никогда бы не вскинул в их честь?» И раз знали, не потому ли забрали их у меня?
