комнаты в бешенстве, иду на кухню. — Матео, а что ты тут делаешь? — удивляется дочка.
Хороший вопрос. Замечательный. — Моя одежда была мокрая после дождя, мне пришлось у вас переночевать. Ты ведь не против?
— Нет, ты не первый кто тут ночевал, так что все нормально, — произносит с легкостью. В смысле, блять не первый? Это что за благотворительность в виде ночевки?
— А кто тут еще ночевал? — спрашиваю почти спокойным голосом.
— Дядя Олег, он тоже намочил одежду, и ему пришлось спать на диване. Ты тоже спал на диване?
— Я почти не спал, он у вас не удобный.
Прищурив свои большие глазки, она начала меня внимательно осматривать.
Мне стало дурно и нечем дышать. Вот и все моя песенка спета. Даже пожить не успел.
— А почему на тебе костюм дяди? — спрашивает она, сложа руки на груди.
Кое-как сглотнув, я понял, что казнь отменяется. — Твоя мама мне его дала.
— Ясно.
Утерев, выступивший пот со лба, сразу полегчало.
— У вас тут все хорошо? — произносит Адриана.
Я стоял в дверном проеме и наблюдал, как она заходит на кухню в своем бежевом платье. Свет от окна подчеркивал ее изящные изгибы тела, а ткань плавно обтекала ее фигуру, подчеркивая ее женственные черты.
Платье доходило ей до колена, и я не мог оторвать взгляд от этого v-образного выреза, который обнажал ее подтянутую шею и чуть приоткрытые ключицы. Каждое движение ее рук или шаг было как искусно расставленные акценты.
Точно моей смерти хочет.
— Да, мамочка.
После завтрака, я оделся и вышел на улице. Не хотел им мешать. Через несколько минут из дома в желтом комбинезоне и с двумя косичками выбегает Офелия. Улыбнувшись ей, я подхватываю ее на руки.
— Ну что готова?
— Да, — заверяет меня. — Ты мамин друг?
— Да, — отвечаю не задумываясь.
— Эх, — удрученно вздыхает она.
— Что такое малышка?
Мои руки дрожали, когда я держал ее на руках, и она смотрела мне прямо в глаза с такой искренностью и теплотой. Я чувствовал, как мое сердце сжималось от умиления и радости.
— Ты мамин друг, а это значит, что ты не сможешь ее полюбить и быть вместе с нами. И у меня не будет папы.
Когда она сказала мне это, мое внутреннее состояние просто вывернулось наизнанку. Я был так тронут её словами, что чуть ли не закачался от волнения. Это было как маленькое солнечное лучик в моей жизни, который прогрел мое сердце и дал мне чувство счастья и значимости.
Я обнял её крепко и поцеловал в лоб, молча благодаря ей за такие искренние и теплые слова.
Матео, Офелия?
— Адриана, нам надо поговорить сейчас же. Офелия можешь нас оставить?
— Ага, — ответила она и пошла к качелям.
— В чем дело? — обеспокоенно спрашивает она.
— Когда ты скажешь, что я ее отец? — задаю вопрос, от которого кровь в жилах стынет. Вернув свой взгляд на нее, вижу и прекрасно понимаю, что в ее планах такого нет. — Почему?
— Ты ведь понимаешь, что человек она не игрушка? Что с ней будет, когда тебе надоест играть, и ты просто исчезнешь? Как мне потом ей объяснить?
— Я не собираюсь никуда исчезать, — рявкаю в бешенстве, сокращая между нами расстояние. — Я не уйду. Ты моя. Она моя. Без вас я не буду жить.
— Матео, — шепчет она, смахивая слезу. — А если когда появиться Давид и снова что-то сделает? Ты поверишь ему, а не мне. Я хочу, чтобы все осталось, так как оно есть.
Вонзив мне в сердце кол, она позвала дочь, после чего они отправились в садик, а я так и остался стоять у дома.
— Я убью его, — говорю самому себе. — Убью ублюдка, что меня породил. Убью суку, что терроризировала меня. Убью всю семейку.
Я сел за руль своей машины, сердце бешено колотилось в груди. Я включил зажигание и с бешеной скоростью выехал на улицу. Мне нужно было перехватить ее до того, как она войдет в компанию. Я гнался за ней, пытаясь догнать ее. Мой разум был затуманен от ярости и страха, что она может уйти от меня.
Когда я, наконец, догнал ее, она уже была на пороге входа. Я выскочил из машины и бросился к ней, схватил за руку и повернул ее к себе. Ее лицо выражало удивление и испуг.
— Матео, ты что творишь?
— Мне нужно будет уехать на несколько дней, — говорю я, и вижу на ее лице усмешку.
— Как быстро! Всего хорошего, — бросает мне и выдергивает руку.
— Блять, Адриана, это по работе, я вернусь…
Подойдя ко мне, она прошипела. — Ты когда врешь, проговаривает это вслух, перед тем как соврать. Ну не знаю порепетируй.
— Адри… — вновь вернув ее на прежнее место, я хватаю за талию и прижимаю к себе. — Ладно, это не работа, но мне нужно вернуться обратно. Неделя может чуть больше, и я вернусь.
— Хорошей дороги.
— Адри…
— Что? — взревела она. — Чего ты хочешь? Я поняла. Можешь ехать. Я тебя не держу.
Меня охватывает бешенство. Схватив ее за затылок я притягиваю ее к себе. И довольствуюсь тем, как увеличиваются ее зрачки.
Мне казалось, что ничто не может сравниться с той страстью, которую я чувствую, когда я прижимаю ее к себе, и наши губы встречаются в поцелуе. Это был момент полного единения, когда мы оба были поглощены чувствами, и время словно остановилось.
Но в следующую секунду все изменилось. Я почувствовал звонкую пощечину на своей щеке и мгновенно отшатнулся, растерянный и ошеломленный. Мои глаза широко раскрылись от удивления, и сердце забилось еще сильнее от шока.
Она стояла передо мной, выражение лица изменилось, и я увидела в его глазах нечто, что меня испугало. Она стояла там, молча, словно не веря в то, что только что сделала. Я чувствовал на себе ее взгляд, исполненный смешанных чувств и эмоций.
— Из себя дуру, я не позволю делать, — проговорила она, заходя в компанию.
Дерьмо. Блядство чертово.
— Ты идиот, — прилетают слова от Олега. — Странно, что она тебе не зарядила по твоим крошечным орешкам. Я бы это заснял. Черт. Может, повторим? Только удар придет и от меня, если еще раз тронешь мою сестренку.
— Может ты свалишь на хрен отсюда, — рявкаю в ответ.
— Может ты? Территория кажется моя, — усмехается ублюдок. Выводя меня из себя.
— Мне нужно будет уехать…
— Прекрасно, — прерывает меня.
— Пригляди за ней…
— Не стоит мне об этом упоминать, — рычит он. — Если решил свалить, тогда вперед тебя никто не держит и упрашивать остаться тем более не
