– Я боевой маг.
– И?
– Я хотел оттачивать свои способности, узнать, насколько я силён. В армии меня бы, согласно статусу, поставили командовать отрядом, а меня интересовала личная сила. Выбор оставался между наёмниками и пиратами, но наёмники в Моресе – совсем дно. Да к ним везде плохо относятся, – Чигару подхватил кубок и покачал его в руках. – Наёмные убийцы, продающие свой меч.
– Но наёмники хотя бы не грабят всех подряд.
– Ну и пираты грабят не всех подряд, а только тех, кого могут, – пожал плечами Чигару. – И поверь, есть места, где наёмников вешают с не меньшим рвением, чем пиратов. Я понимаю, что для тебя, живущей вдалеке от тех и других, разница может быть велика. В конце концов, наёмников обычно не предписывают вешать при встрече, но на деле они не лучше пиратов. Просто пираты свободные. И среди пиратов и наёмников встречаются как совсем отморозки, так и люди с понятиями о чести.
– Вы стольким простолюдинам сегодня помешали доказать свою силу и выбиться в люди, – несколько язвительно заметила я, – что начинаю сомневаться в существовании у вас понятия чести.
– Эйна, я уже понял свою ошибку, можете не повторять. Для вашего спокойствия во время дальнейших поединков турнира я буду сидеть с вами.
Такая покладистость должна была меня впечатлить, но почему-то не впечатляла. Может быть потому, что сидеть с ним я не хотела.
– И ещё, – мне нужно было затронуть ещё одну тему, но при мысли об этом лицо опалило.
– Я слушаю, – Чигару опять предложил мне кубок, но я мотнула головой.
– Ваши женщины…
– Не помню, чтобы у меня были женщины, – хмыкнул он, и я во все глаза уставилась на него.
– Но все только и говорят о ваших многочисленных похождениях!
– Хм, – Чигару покачал кубок. – Да, были женщины, с которыми мы проводили время для взаимного удовольствия, но они не мои. Не в том смысле, который вкладываешь ты. И, кстати, спроси любого, у меня есть правило: одна женщина на период. Если, конечно, она не желает иного. Так что можешь не бояться, что, ухаживая за тобой, я развлекаюсь где-то на стороне.
Лицо опалило сильнее, и я сцепила пальцы:
– Я об этом не задумывалась. А теперь я бы хотела вернуться к обеду. Кажется, тут подают и сладкое?
– Да, – вымолвил Чигару после нескольких мгновений тяжёлого молчания. – Сладкое тут тоже подают.
Кивнув, попыталась отодвинуть стул, но Чигару верно понял намёк и пересел обратно, на место напротив.
Я слишком задумалась над предложением Чигару, чтобы оценить это самое сладкое по достоинству.
***
Во двор королевского замка я въехала вымотанная, словно целый день собирала травы по лесу. Или целый день исцеляла. Или таскала камни. На самом деле усталость у меня была не столько физическая, сколько моральная, но я старалась не думать об этом. Старалась не замечать бросаемые на нас с Чигару взгляды.
Я вроде должна была чувствовать себя спокойнее: мы обозначили границы, всё стало понятнее. Но не чувствовала. Всё было как-то неправильно. Не так.
Но я позволила Чигару помочь мне слезть с лошади и даже не поморщилась, когда он дольше приличного задержал на моей талии ладони. Я бы и раньше не поморщилась, но сейчас сделать это хотелось особенно сильно.
Я не понимала себя.
Устала.
И мечтала скорее уединиться в своих комнатах. Я вообще не привыкла столько времени проводить с другими людьми, грудь распирало от потребности оказаться в знакомом лесу, запереться в своём хорошеньком домике. Но я находилась в королевском замке, до комнат мне пришлось идти с Чигару, и даже когда я закрыла за собой двери и привалилась к ним спиной, не было никакой гарантии, что я хотя бы полчаса смогу побыть одна.
Черныш, радостно поскуливая, вырулил из спальни. Я улыбнулась псу, и только после этого до утомлённого сознания дошло, что в гостиной случились перемены.
Возле стены появился стол с выложенными на нём шлемами побеждённых воинов.
Меня передёрнуло. Подошедший Черныш уткнулся влажным носом в ладонь, спасая от тяжёлых мыслей о трофеях. Я опустилась на колени и обняла тёплого, сильного пса. Он сопел мне в ухо, вилял хвостом. И мне стало немного легче.
***
Закатный свет красиво озарял комнату, поэтому я не встряхивала светильники, просто лежала на тахте, поглаживая устроившегося рядом Черныша и задумчиво глядя на пернатого Герцога. Он сидел на подоконнике, и ветер то и дело топорщил перья на его шее и лапах.
Желание сбежать притупилось, но не исчезло, я по-прежнему ощущала странную отупляющую усталость.
Черныш вскинул голову и завилял хвостом.
В дверь постучали, и в комнату вошла служанка с подносом, полном еды.
– Я же сказала, что не хочу есть, – мрачно напомнила я. – Ни со всеми, ни одна.
Хвост Черныша неистово метался из стороны в сторону, а служанка, совершенно не обращая внимания на мои слова, прошла к столу и опустила поднос на него.
Пернатый Герцог распахнул крылья и заклекотал. Но не зло, а как-то даже одобрительно. Я уставилась в спину служанке и только теперь заметила, что алый свет заката очерчивал её фигуру как-то странно.
Вдруг эта фигура резко увеличилась, раздалась в плечах, меняя скромное платье на добротную дорожную одежду. Кайден развернулся ко мне:
– Это плохо, что ты не хочешь есть, но, возможно, что-то всё же пробудит твой аппетит, – он махнул рукой на покрытые плошками тарелки.
– Т-ты, – я внезапно растерялась под его пронзительным взглядом. Рядом елозил и поскуливал Черныш. Лишь отведя взгляд я смогла собраться. – Ты пришёл на лечение?
– Нет, я хорошо себя чувствую, – мягко, как-то нежно произнёс Кайден и подошёл, одним движением руки отправляя Черныша с тахты, чтобы сесть. – Просто мне показалось, что тебе плохо. Я не мог не прийти.
Глава 35. Герцог против принца
– Как же вы могли оставить так нуждающуюся в вашем успокоении принцессу? – в вопросе Эйны Кайдену почудилась язвительность.
Он поморщился, с неохотой вспоминая изнурительную беседу с Венанцией, и признался:
– Я сослался на необходимость решить дела за пределами королевского замка.
– И всё это ради меня? – снова это ехидство, явно подавляемое, но не подавленное.
– Ради вас я вернулся. – Кайден понимал, что ему следовало помолчать и не следовало возвращаться сюда. Надо было оставить Эйну на попечение Черныша и не травить душу, но… – Мне в любом случае нужна была передышка.
В тусклом закатном свете Эйна казалась каким-то нереальным, волшебным созданием, пробуждая в памяти сказки о могущественных духах и невероятных существах. Сама она была как сказка.
