Пусть же Великая Луна прольет на вас свой свет и очистит и разум, и душу, и плоть.
Мне было страшно, я боялся, что сам окажусь недостойным даровать прощение, что все это окажется бесполезным. Что я вновь увижу ненавистную торжествующую усмешку министра. Все остальные затаили дыхание вместе со мной.
Подвал на миг осветила белая вспышка. А потом с потолка стала падать серебристая светящаяся пыль. Она окутывала застывшие и задержавшие дыхание фигуры. Лучи Луны, пробившиеся к нам сквозь толщу здания, становились ярче, озаряя все белым сиянием. Серые бетонные стены подвала словно покрылись искрящимся инеем.
Воздух стал объемным, сияющим и холодным, принеся в духоту темницы свежесть из-под облаков. Оборотни воспрянули духом, поднимались. Кто-то первый тихо засмеялся, избавившись наконец от годов бесконечных мучений, унижений и чудовищных экспериментов.
Я обернулся к министру. Он стоял в лунном свете белый, похожий на привидение.
— Как уже говорил, я бы выбрал семью. Теперь они все — моя семья. И единственное, о чем я вас попрошу, это предоставить им возможность вымыться и дать одежду, чтобы они смогли уйти отсюда с достоинством. И одолжить пассажирский транспорт, если он имеется.
— Это невозможно, — выдавил из себя министр.
Он все еще не мог поверить, что его месть не удалась.
— Они безопасны для людей. Откройте решетки и отпустите их!
Джек Кейн все еще смотрел на окутанные сиянием фигуры. Потом наконец перевел взгляд на меня.
— Нет, — он поднял руку с пистолетом.
— Ты дал слово, Джек! — к нам шагнул Фалви.
— Стой на месте, Финн.
— Вы же не думаете, что антимагическая защита Министерства помешает наказанию Мидира? — спросил О’Шэннон.
— Но вам она колдовать тут помешает, — зло отозвался министр.
— Однако Руари не помешала, — заметил О’Шэннон.
— Да, и поэтому я не могу отпустить ни Хозяина, — Джек стиснул зубы, — ни короля оборотней. Я всю жизнь охотился за ним. А он так ловко, оказывается, скрывался.
— Вы сами меня создали! Только что! — воскликнул я. — Вы и никто более. Ваш собственный страх, ваша паранойя и ваша ненависть!
— Нет, Джек! — Фалви направил на него свой револьвер.
— Ты идиот, Финн, — презрительно отозвался министр. — Идиот и предатель!
— Идиот, — согласился Фалви. — Был бы чуть умнее, давно бы понял, что ты превысил все свои полномочия.
— Опустите пистолет, сержант, — произнес я. — Пусть министр стреляет.
Джек Кейн уставился на меня. Потом увидел в моей руке флейту.
— Пуля убьет тебя еще до того, как ты заиграешь на флейте, — зло усмехнулся он.
— Я не оставлю от вашего министерства камня на камне. А что с вами сделает Мидир за нарушение клятвы, я даже представить не могу.
Кейн облизнул губы, прищурился.
— Нет, Джек! — только и успел выкрикнуть Фалви в грохоте выстрела.
Моя рука с флейтой взлетела вверх. Пуля точно вошла в нутро флейты и словно взорвалась там, выстрелив фонтанчиками серебряной пыли из нотных отверстий. Флейта же издала странный протяжный звук, глубокий, словно раскат грома с перезвоном колокольчиков. По зданию пошла вибрация, по стенам расползлись трещины, как от начавшегося землятресения, кусок стены рухнул. По решеткам зазмеились электрические разряды, и они просто разлетелись на куски, словно были сделаны изо льда.
— Туал, уведи всех отсюда! — крикнул я. — Отец!
Мак, поймав мой взгляд, обнял Лиадан и Раиннон и метнулся прочь. Вслед за ними бежали остальные оборотни. Я поднес флейту к губам. Я сам не знал почему, но заиграл марш Бриана Бору.
Министр и его военные стояли пару мгновений в растерянности. А потом министр выкрикнул приказ открыть огонь.
Пули летели ко мне, как рой серебристых оводов, навстречу им взметнулся вал золотых искр, и пули взрывались в воздухе. Под ногами дрожала земля. Где-то наверху рушились стены ненавистного Министерства. Выстрелы прекратились внезапно, когда магазины опустели. И в этот миг из трещин, из щелей в стенах, полу, потолке вылетели призрачные, светящиеся голубоватым светом тени. Тени тех, кто когда-то был убит по министерскому приказу.
— Я слышал, что раз в сто лет даже палка стреляет, — заметил за моим плечом король Мидир, словно появившейся из ниоткуда.
— Не очень вежливо с вашей стороны, Ваше Величество, называть флейту палкой, — заметил я, прекратив играть.
Но Мидир не ответил. Просто хлопнул в ладоши, не спуская глаз с министра. В тот же миг призраки метнулись к человеку.
— Твое время прошло, Джек Кейн, — сказал Мидир. — Ты нарушил клятву и должен понести наказание.
Министр заорал, словно его раздирали на куски. Наверное, так оно и было. Призрачные когти и зубы впивались в него. Он отмахивался от напавших на него, но ничего не помогало. Военные, что охраняли его, теперь отшатнулись, не зная, что делать, и смотрели, как он мечется с безумными воплями. К министру неожиданно рванулся Фалви, но тут же отступил, когда Кейн упал, а дух его, все еще раздираемый призраками, остался висеть в воздухе. Взгляд Фалви метнулся от призрака его друга к хладнокровно наблюдающему за наказанием О’Шэннону, потом ко мне.
— Руари! Да останови же это!
— Я не могу…
— Святой Патрик! Ты же Хозяин земель! Ты можешь!
— Не может, — ответил вместо меня король сидов. — Джек Кейн нарушил данную мне клятву! Тени разорвут его дух в клочья, и он еще долго будет испытывать боль, пока последняя частица его души не исчезнет навсегда.
Я молчал, глядя, как раздирают дух министра. Когда в воздухе пропал последний бледный лоскут, тени разлетелись по щелям. Следом пропал и король Мидир, словно его и не было.
— Руари! Надо выбираться отсюда! — крикнул О’Шэннон. — Сейчас нас тут завалит.
— Парни, шевелите ногами! — крикнул Фалви растерянным военным, и они рванули прочь вслед за нами.
Едва мы выбежали из подвала, как там обвалился потолок. А где-то над нами рушились стены. Мы не стали выбираться тем же коридором, по которому пришли, а побежали дальше вверх по лестнице.
— Вот проклятье! — маг на ходу читал какие-то заклятия, убирая с пути обломки: похоже, антимагическая защита Министерства уже приказала долго жить.
Здание Министерства продолжало содрогаться в агонии, словно идущий ко дну Титаник, оседало. А мы бежали, прыгая через несколько ступеней, когда все вокруг нас продолжало проваливаться в бездну. Я уже давно на бегу
