успел присесть на свой стул.
— Ты, Корнеев, здесь не рассиживайся! — прикуривая, сходу взбодрил меня начальник, — Из области только что Дергачеву звонили. Так что, давай, иди одевайся и прямо сейчас езжай в политотдел к Балмасову. Он тебя к десяти ноль-ноль ждет.
Я молча повернулся и пошел выполнять распоряжение шефа. Одеваться и выдвигаться в УВД области. Кто такой полковник Балмасов, я хорошо знал. Да и как мне не знать начальника политотдела областного УВД. Вот только нахрена микроскопический лейтенант Корнеев понадобился главному замполиту областной милиции? Впрочем, не позднее, чем через час я об этом буду знать. То, что это никак не связано с улучшением моих жилищных условий, я был уверен. До проверки всех квартирных обстоятельств Инспекцией по личному составу и её официального заключения по результатам этой проверки, политотделу я неинтересен. И уж, тем более, его начальнику.
А всё-таки хорошая это штука, личный автотранспорт! До областного УВД я добрался меньше, чем за полчаса. Сидеть и ждать назначенного времени в машине я не стал. Поднялся на второй этаж и сразу прошел в приемную начальника политотдела. Располневшая секретарша постбальзаковского возраста не погнушалась ответно поздороваться. Указав мне на крайний в ряду стул, по селектору доложилась обо мне своему патрону. Несмотря на то, что на соседних стульях терпеливо ждали майоры и подполковники, за обитую искусственной кожей дверь меня запустили вне очереди. Поправ не только справедливость, но и субординацию. Подполковники и майоры посмотрели на меня без особой приязни, но дисциплинированно промолчали.
За шикарным дубовым столом сталинского формата восседал крупный упитанный мужчина в полковничьем мундире, пошитом из генеральского сукна. По возрасту этот мужик войны не коснулся, но колодок на его груди было на зависть целой роте геройских сталинградцев. Настоящий полковник!
Я представился. Всё, как положено. И должность свою назвал, и звание, и откуда прибыл. Товарищ Балмасов рассматривал меня молча. Сурово хмурил брови и присаживаться не приглашал. Мне тоже оставалось молчать и преданно пучить глаза на главного бездельника областной милиции.
— Проходи, лейтенант! — всё же буркнул товарищ полковник, — Проходи и присаживайся, — указал он мне на посетительский сиротский стул, а не на тот, который у его стола.
Эти реверансы я давным-давно постиг и потому сделал вывод, позвали меня сюда, не для того, чтобы угощать пряниками.
— Ты комсомолец или коммунист, Корнеев? — хорошо поставленным голосом пророкотал замполит УВД.
— Комсомолец, товарищ полковник! — сознался я, — Кандидатом в партию меня к майским наш замполит Мухортов принять пообещался, — сделал я примитивный оперской проброс упитанному партийцу и нарвался на его удивленный взгляд.
— Не понял! — пожаловался хмурый партиец, — Что, майор Мухортов тебе предложил в партию вступить? Как так? Ты его в обкоме грязью поливаешь, а он тебя в партию? — заколыхались от непонимания гладкие розовые щеки полковника.
Вон оно, что! Это, значит, за нашего райотдельского дармоеда мне сейчас прилёт пошел! Уже спасибо за ясность, товарищ полковник! Теперь бы еще понять, этот боров за суку Мухортова из корпоративных соображений жопу рвёт? Или у них более близкие командно-родственные отношения? Впрочем, одно другому не помеха. Ясно другое, что я не в их окопе и сейчас меня будут пытаться наклонять с перспективой последующего полового акта в извращенной форме. Вот только лейтенант Корнеев не по этой части! Не позубам вам лейтенант Корнеев, суки!
— Так точно, товарищ полковник! Наш замполит, Мухортов Вениамин Семёнович мне так прямо и предложил. Ты, говорит, моего племяша Алёшу из уголовного дела выведи, а само это дело развали. А я тебя за это к майским праздникам кандидатом в партию приму!
Других вариантов у меня не было и я в очередной раз принял образ второгодника из школы для олигофренов. После выданной фразы, я заткнулся и дальше таращил глаза на начальника политотдела в режиме глухого молчания.
— Т-ты чего такое говоришь, лейтенант?! — полкан сбился с сочного солидного баритона на неуверенный фальцет, — Как это, развали дело и в партию?! Ты путаешь что-то, лейтенант! Ты оболгать политработника задумал?!! Ты на чью мельницу воду льёшь, мерзавец? На партию замахиваешься?
Товарищ коммунистический полковник привстал со своего кресла и вдруг оказался совсем невеликого роста. Как и его идейный прародитель, как Владимир Ильич. Метр с кепкой, только толще втрое.
— Никак нет, товарищ полковник! Ничего я на Мухортова не лью! Там три свидетеля прокуратурой уже опрошены. И все, как одна, утверждают, что именно эти слова Вениамин Семёнович и произнёс. Про развал дела и про прием в партию. И еще про то, что, если не соглашусь, он меня с дерьмом смешает и по политическим мотивам из МВД выгонит. Потому, как очень он своего племянника любит.
Произнося ответный монолог, я изо всех сил старался сохранить на своей физиономии среднюю степень дебильности. Не выше. Так как опасался в очередной раз переборщить с демонстрацией той самой простоты, которая хуже воровства.
— Три свидетеля? — обескураженно переспросил низкий толстый человек, занимающий высокую должность, — Откуда они взялись эти твои три свидетеля?! — возмущенно воскликнул политотделец, — Он, Мухортов, то есть, он, что, при свидетелях с тобой, что ли беседовал? — уже не так уверенно, как в самом начале разговора, пробормотал товарищ Балмасов.
— Никак нет, товарищ полковник! Товарищ майор склонял меня к должностному преступлению при обвиняемом и его матери. А свидетели, они в коридоре стояли. В аккурат у открытой двери. И потому все слышали. Но там их не трое было, там еще один свидетель есть. Он тоже готов показания дать! Я его пока в запасе держу.
Я так и стоял на красной ковровой дорожке шагов за десять до милицейского политрука области. А он сидел и бессильной ненавистью прожигал своим принципиальным партийным взглядом во мне дыру. Этот фарс пора было завершать. Чтобы побыстрее и без потерь выйти из этого неприветливого кабинета, надо было повышать градус нашей взаимной неприязни. По-другому было никак.
— Я вот что думаю, товарищ полковник! — без приглашения подался я к столу партийного дармоеда, — А не имел ли этот удушливый мерзавец Вязовскин умысла на теракт? Ведь она, эта самая потерпевшая гражданка Котенёва, которую этот Алёша сначала своими газами травил, а потом еще и руками душить пытался, она ведь на заводе «Прогресс» работает. А там, вы сами знаете, продукцию для военного космоса производят! — я уже стоял у самого стола товарища Балмасова и нависая над
