Вечером я уже собирался уйти из галереи, когда позвонил по видеофону Малькольм Аберкромби.
— Я слышал, вы вернулись, — буркнул он, когда произошло соединение, и нас стало видно.
— Я приехал сегодня утром, — ответил я.
— Привезли картину Маллаки?
— Да.
— Так какого же черта не показываетесь?
— У меня сложилось впечатление, что вы и Тай Чонг еще не договорились о цене, — сказал я.
— Ну и что? Она попытается ограбить меня, я предложу свою цену, мы несколько часов поторгуемся, но всем известно, что в конце концов я ее куплю.
— Мне нужно спросить Тай Чонг, как поступить в данном случае.
— Ваш босс парится в тюрьме на Кенникотте, если вы еще не в курсе.
— Я знаю об этом.
— Тогда вы должны знать и о том, что ее выпустят не раньше, чем через несколько дней, — продолжал Аберкромби, гневно сверкнув глазами. — Я не могу столько ждать. Она нужна мне сейчас!
— У меня нет полномочий передать ее вам, — сказал я извиняющимся тоном. — В отсутствие Тай Чонг решение должен принять Гектор Рейберн.
— Где он?
— Не знаю.
— Завтра он будет в галерее?
— Да, будет.
— Возьмете у него разрешение, как только он покажется в дверях, — сказал Аберкромби, — и тут же явитесь ко мне с картиной. Ясно?
— Да, мистер Аберкромби, — сказал я. — Предельно ясно.
— До завтрашнего утра, — с угрозой произнес он и прервал связь.
Я вернулся на ночь к себе в комнату, а на следующее утро, получив согласие Рейберна, доставил картину Аберкромби, как тот и приказал.
Следующие два дня не были богаты событиями. Я продолжал искать изображения Черной Леди, но без успеха.
Утром того дня, когда Тай Чонг должна была вернуться, Хит разыскал меня в галерее.
— Привет, друг Валентин, — сказал я, поднимая взгляд от настольного компьютера. — Надеюсь, у вас все в порядке.
Он кивнул.
— А у вас?
— Вполне, — ответил я, удивляясь, зачем он пришел в галерею.
— Вы общались с Венциа после полета?
— Я с ним каждый вечер беседую, друг Валентин.
— Интересный человек, — сказал Хит.
— Да, интересный, — согласился я. — Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, друг Валентин?
— Откровенно говоря, да, — ответил он. — Вчера вечером я получил новые известия от своих адвокатов. Большая часть обвинений снята, но мои счета по-прежнему заморожены.
Он сделал паузу.
— Все счета, не только те, что на Шарлемане, — он удивленно тряхнул головой. — Они нашли даже счет на Спике II.
— Сожалею, что не могу ссудить вам денег, друг Валентин, — сказал я, — но весь мой заработок перечисляется в Дом Крстхъонн. Даже счет за жилище и питание поступает в Клейборн, и они вычитают эту сумму, прежде чем отправить деньги моей Матери Узора.
— Мне не нужен заем, — раздраженно фыркнул Хит. — Мне нужно не одолжение, а деньги.
— Не понимаю, — ответил я, хотя, конечно, все понимал.
— Что, сказать по буквам? Я хочу, чтобы вы помогли мне вскрыть систему охраны Аберкромби.
— Я не могу вам помочь, друг Валентин. Может быть, Рубен Венциа найдет вам работу?
— Хиты не зарабатывают деньги, — сказал он презрительно. — Они их тратят.
— Я очень вам сочувствую, друг Валентин, — ответил я. — Но я не могу стать соучастником преступления.
— Я думал, мы друзья.
— Друзей не подстрекают к нарушению закона, — подчеркнул я. — Я не допущу, чтобы общение с вами подорвало мой моральный кодекс. То, что вы мне нравитесь, не значит, что я соглашусь помогать вам совершить преступление против человека, пусть он даже мне не нравится.
— Избавьте меня от ваших нравоучений, — Хит недовольно поморщился.
— Тогда разрешите сделать практическое замечание, друг Валентин.
Даже если вы ограбите Малькольма Аберкромби, денег у вас все равно не будет. У вас будут только его картины.
— Которые я и превращу в деньги.
— Как? Они застрахованы.
— Тай Чонг уже приходилось решать для меня подобные щекотливые вопросы.
— Но не с картинами, украденными у ее собственного клиента, — ответил я.
— Вы не поверите.
— Может быть, и поверю, — откликнулся я грустно. — Но помогать вам не стану.
Он вздохнул.
— Ладно, Леонардо. Придется делать все самому.
— Вы будете задержаны и попадете в заключение.
— Ну, не скажите. Случалось щелкать системы и покрепче.
— Если бы вы надеялись, что сможете украсть эти картины без моей помощи, вы бы ее не просили, — сказал я.
— С вашей помощью это было бы намного легче, — ответил он. — Но и без нее это вполне возможно.
Он помолчал.
— Сам дом особой проблемы не представляет: наверное, мне знакомы все охранные приспособления, которые там установлены. Вот подобраться к дому будет труднее, там я окажусь на виду. Придется несколько дней ломать голову над безопасными подходами и продумать пути отступления, но с этим можно справиться. Нерешенным остается один вопрос, — и он пристально посмотрел на меня.
— Какой же, друг Валентин?
— Если дело выгорит, вы донесете на меня в полицию?
— Я бы предпочел, чтобы вы не предпринимали такой попытки.
— Я знаю, что вы предпочли бы, Леонардо. Потрудитесь ответить на мой вопрос.
— Но я действительно не знаю, — растерялся я.
Неожиданно он улыбнулся.
— Не вешайте нос. Если его система охраны в самом деле так надежна, как вам кажется, может быть, выбора делать не придется, — с этими словами Хит похлопал меня по плечу. — Я с вами еще свяжусь.
Прежде чем я нашелся, что сказать в ответ, он повернулся и вышел, оставив меня размышлять над заданным вопросом. Я все еще был погружен в размышления, когда вошла Тай Чонг.
— С возвращением, Леонардо, — кивнула она.
— И вас, Достойная Леди, — поднялся я. — Надеюсь, с вами все хорошо?
— Насколько это возможно, — ответила она. — Кухня и обстановка в кенникоттской тюрьме оставляют желать лучшего.
Она помолчала.
— Я была в центре внимания на Дальнем Лондоне?
— Гектор Рейберн говорит, что да, — сказал я. — Я вернулся всего три дня назад.
Она победно улыбнулась.
— Я знала, что так будет! Здесь транслировали мою голограмму?
