Он опять хмыкнул, показывая, как в это верит. Но когда я обмазала сковороду кусочком сала, и на тарелку плюхнулись блины из первой партии - тонкие, ноздреватые, в которые так и хотелось поскорее завернуть ломтики малосольной форели, густо обсыпанной укропом, судья забыл хмыкать и набросился на угощение, будто не ел неделю, а я спасала его от голодной смерти.
- А вы с графом не очень ладите? - подбросила я вопрос, подавая к столу очередную порцию горячих блинов.
Как раз закипел чайник, и я заварила чай из земляничных и смородиновых листьев, налив в плошечку мёда.
- Хотел бы я посмотреть на того, с кем Амбруаз ладит, - судья не отказался и от чая, а блины поглощал, словно завтра не должно было наступить.
- Господин Закхей у него в любимчиках, говорят, - я вылила на сковороду остатки теста и подсела к столу, наливая чай и себе, и подхватывая блинчик с кусочком рыбы.
Больше всего мне сейчас хотелось нормального черного чая - сладкого, с сахаром, а не с медом, и с долькой лимона, если уж совсем мечтать. Но о таком, и правда, приходилось только мечтать. Впрочем, форель тут была вкуснее, чем в моем мире, и я уничтожила блин за несколько секунд, не отставая от судьи.
- В любимчиках! - Кроу с сожалением посмотрел на оставшуюся стопочку блинов, отставил кружку и достал платочек, промокнув губы и вытерев руки. - То-то он этому любимчику так по уху съездил, что чуть шею не свернул.
- Это он любя, - подсказала я.
- Сильно сомневаюсь. А вам, хозяйка, я бы посоветовал держаться от дорогого Амбруаза подальше. Пусть даже он и отсыпал вам золотых. Не понять за что.
- А что случилось с вашей женой? - заботливо поинтересовалась я и не ошиблась - это подействовало на судью, как укол иголкой.
Он так и подскочил, а потом процедил сквозь стиснутые зубы:
- Мы развелись.
- Понятно - почему, - вздохнула я с обманной кротостью. - У какой доброй женщины хватит сил терпеть такого ворчуна, как вы?
Определенно, я попала по больному месту, потому что теперь цыганские глаза смотрели на меня, как на лошадь, которую никак нельзя украсть.
- Что? - спросила я, прикинувшись удивлённой. - Или это она во всём виновата?
- Вы... - он наклонился ко мне через стол, и желваки так и заходили. - Вы... ваши...
- Мои блинчики - то что надо? - подсказала я ему. - Да и рыбка удалась, верно? Хотите заверну вам с собой? Поужинаете.
Разумеется, он хотел сказать что-то другое, но эти блинчики. Ах, эти блинчики! Да ещё и жирная форель так соблазнительно блестела промаринованным бочком.
- Заверните, - почти через силу произнёс судья.
- С удовольствием, - сказала сладко.
С заворачиванием гостинца пришлось пошевелить мозгами. Упаковочной бумаги нет и не будет ещё лет четыреста. Чистых тряпок у меня не припасено... Во что же положить блины и рыбу?
Пришлось пожертвовать чашкой. Я сложила в неё оставшиеся блинчики, сверху художественно набросала нарезанную ломтиками форель и прикрыла краями верхнего блина.
- Кушайте и вспоминайте нашу мельницу, - пожелала я судье, вручая ему чашку.
Он пробормотал что-то очень отдаленно похожее на благодарность, но угощение взял. Я постояла на крыльце, глядя ему вслед, но деньги нам платили вовсе не за поглядки. Питы были подъедены так же, как блинчики, и мне пришлось срочно заводить вторую партию булочек и лукового салата.
День промчался быстро - промелькнул, и не заметили. И уже в сумерках мы с Жонкелией накрыли стол для ужина, позвав наших работников, и начали готовиться ко сну.
Покормить собаку, запереть куриц, а потом запереться в комнате, потому что внизу теперь ночевали двое преступников.
Преступников!.. Я опять засомневалась, правильно ли поступили мы с мамашей Жо, но когда по дому дружно раскатился храп в формате трио, я махнула рукой на свои страхи. Если в этом местечке бояться всего, чего нужно бояться нормальному человеку - так и спятить недолго.
До полуночи я проворочалась в постели, прислушиваясь и к храпу, и к плеску воды, и к скрипу колеса, а потом тихонько слезла с кровати, обулась и накинула на плечи шаль -прямо поверх ночной рубашки. Не слишком на улице холодно, не замерзну. А кто будет говорить, что разгуливать в таком виде честной вдове не к лицу, то пусть замолчат. В эту рубашку можно было завернуть троих таких, как я, сшита она была из мягкой, но толстой ткани, и с таким же успехом я могла надеть мешок из-под муки.
Вызывать моргелютов через окно я побоялась, поэтому вышла из дома и спустилась к мельничному колесу.
Тихонько посвистывая, я высматривала на поверхности озера водяных, но ничего не видела. На небе - ни звездочки, темнотища, и только лопасти колеса колотили по воде - шлеп, шлеп, шлеп. Сонно и лениво брехнул пёс, даже не потрудившись высунуть нос из конуры. Я посвистела ещё, потом шепотом обругала моргелютов, которые лазают где не следует, и собралась возвращаться, как вдруг увидела кое-что странное - свет в голубятне.
На этот раз мне точно не чудилось. Оранжевые отблески огня мягко метались по стеклу открытого окошка. Пожар? Нет, это не пожар. Я готова была поклясться, что заметила чей-то силуэт. Кто-то бродил по голубятне со светильником в руке. А вдруг это -графский мельник? Решил меня поджечь?!.
Верная метла нашлась тут же, во дворе, и я перехватила её, как копьё. Если это господин Чарлтон, ему не поздоровиться...
Но внутренний голос очень разумно посоветовал: «Не глупи, Светик. У тебя дома дрыхнут двое мужиков, а ты собираешься геройствовать в одиночку? Буди их, и пусть идут и проверят!».
Я заколебалась, остановившись у крыльца. Представила, как врываюсь ночью в комнату к работникам и начинаю их будить - и сделала шаг к голубятне. Разберусь сама, чтобы эти оболтусы не придумали чего нет.
Свет снова метнулся в окне, и я передумала, трусливо отбежав к крыльцу. Я же всё объясню. и даже, наверное, лучше сначала надену платье, чтобы выглядеть поприличнее.
А вдруг Чарлтон уже подожжет? Или убежит?..
Нет, лучше пойти сейчас.
Сделав два шага, я опять затопталась на месте. Нет, лучше позвать на помощь. Резко развернувшись, я носом и лбом впечаталась в широкую мужскую грудь, которая не понять как оказалась передо мной. Крикнуть я попросту не успела - ни от страха, ни позвать на помощь, потому что рот мне тут же прихлопнула не менее широкая ладонь.
Сердце у меня заколотилось, готовое выпрыгнуть из груди, и я сразу поняла, что меня схватил не какой-нибудь там тощий моргелют, и даже не увалень Закхей или подлец Римсби, от которых можно было отбиться метлой и амбарным замком. Я дёрнулась изо всех сил, но меня тут же обхватили за плечи, прижав к груди.
- Что это вы делали здесь, хозяйка? - услышала я тихий голос судьи Кроу и перестала вырываться, а сердце продолжало колотиться, хотя бояться было, вобщем-то, нечего. -Собрались куда-то лететь? - продолжал нашептывать судья, не торопясь отпускать меня. -На метле, как заправская ведьма. Разгон набирали?
