моему телу, обхватывая и сжимая мою грудь, пощипывая сосок, прежде чем его рука скользит между нами, дразня гладкий твердый бугорок моего клитора, когда он стонет напротив моих губ.
— Кончай Саша…
Я так близко, на грани, и когда Макс жестко входит в меня, я не могу дышать. Я не могу думать ни о чем, кроме того, как мне чертовски хорошо, как сильно я хочу этого, как сильно я хочу его. Это восхитительно и опустошающе одновременно, менять удовольствие сейчас на боль, которую, я знаю, почувствую позже, но прямо сейчас я не могу заставить себя беспокоиться.
— Кончай…
Я чувствую, что переваливаюсь через край, его рот заглатывает мои крики, когда я выгибаюсь и бьюсь в конвульсиях напротив него, его рука в моих волосах, а его член погружен так глубоко в меня, что я чувствую себя насаженной на него, он входит в меня снова и снова, когда я напрягаюсь, моя киска сотрясается по всей длине, и я выкрикиваю его имя ему в губы.
Я высвобождаю свои руки из его хватки, зарываюсь ими в его волосы, откидываю голову назад, чтобы посмотреть в его горячий, полный похоти взгляд.
— Твоя очередь, — шепчу я и выгибаюсь навстречу ему, сжимая бедра с каждым толчком, когда стон чистого удовольствия срывается с губ Макса.
— Если я когда-нибудь увижу, как другой мужчина прикасается к тебе… — Макс прижимается лбом к моему, его дыхание становится тяжелее. — Я, блядь, не смогу этого вынести, Саша. Как бы я ни старался…
— Я чувствую, как он твердеет, пульсирует, его член погружается в меня грубыми, быстрыми толчками, которые снова заставляют меня задыхаться на грани, очень близкой ко второму оргазму. Я чувствую, что меня переполняет удовольствие, оно трещит по швам, и Макс издает еще один стон удовольствия, когда он сильно входит в меня, его тело содрогается.
— Я хочу кончить в тебя так чертовски глубоко, что ты почувствуешь нутром мой вкус… — Его рука снова запутывается в моих волосах, его губы прижимаются к моим, и я чувствую, как он кончает, чувствую, как он изливается в меня, горячий поток, который наполняет меня. Ни один из нас не помнит, что он должен был выйти, что он не должен был кончать в меня вот так, и ни один из нас не смог бы остановиться, если бы он это сделал. Мне нужно чувствовать его вот так, погруженным в меня, наполняющим меня своей спермой, пока я не почувствую ее между нами, липкую к моим бедрам, когда он наполняет меня больше, чем я могу вынести.
Макс прижимается ко мне, его тело содрогается в последних спазмах его оргазма, в то время как я дрожу от последних толчков своего, и когда он прижимает меня к стене, я чувствую, как в уголках моих глаз начинают покалывать слезы.
Медленно, очень медленно он опускает меня на пол. Я чувствую, как его член выскальзывает из моего тела, и образовавшаяся пустота заставляет мои глаза наполниться горячими слезами. Я хватаюсь за штаны, краем глаза наблюдая, как Макс одевается и застегивает молнию, и боль пронзает мою грудь.
— Это не обязательно должно быть так, — шепчу я, обхватывая себя руками и прислоняясь спиной к стене, все еще дрожа. Я чувствую его жар у себя между бедер, и я хочу его снова, больше его, все больше и больше, как будто я когда-нибудь смогу насытиться. — Нам не нужно продолжать делать это… пытаться не прикасаться, пока мы не сломаемся и не сдадимся.
— Саша…
— Ты разбиваешь мне сердце! — Слова вырываются на свободу, заполняя пространство между нами всей болью, которую я сдерживала. — Я не хочу никого другого, Макс! Мне все равно, какой опасности это подвергает меня, с чем мне придется жить, и в каком мире это заставляет меня жить! Я хочу быть в твоем мире. Это все, чего я хочу.
— Я не смогу жить, подвергая тебя опасности. — Макс стоит там, уставившись на меня, его волосы взъерошены из-за моих рук, одежда помята, лицо все еще раскраснелось. — Я знаю, что ты чувствуешь, но…
— Я люблю тебя! — Я почти выкрикиваю эти слова, боль сжимает мое горло и заставляет вырваться наружу. — Я люблю тебя и всегда буду, но это разрывает меня на части. — Я крепче обхватываю себя руками, чувствуя, как волна горя захлестывает меня так сильно, что я внезапно издаю судорожный всхлип и отворачиваю голову. — Я хочу домой.
— Ты не можешь, — беспомощно говорит Макс. — Я больше не прикоснусь к тебе, Саша, клянусь, если это…
Я смеюсь, не в силах сдержаться, и снова перевожу на него свой дикий, полный боли взгляд.
— Я тебе, блядь, не верю. Это случится снова, как и всегда, и мы оба будем хотеть этого так сильно, что не сможем остановиться. Но это не то, чего я хочу, в любом случае, я не хочу останавливаться. Я хочу, чтобы ты перестал пытаться использовать свои отговорки. Почему это так трудно понять?
Я смотрю на него, и слезы текут по моим щекам.
— Почему, Макс?
Он качает головой, в его глазах отражается та же боль.
— Когда ты была больна, я пообещал, что снова сдержу свою клятву, если ты выживешь, и все равно снова нарушил ее. Сейчас я нарушил все свои клятвы, все до единой, и я нарушаю их снова и снова. Я…
— Тогда, может быть, будет лучше, если ты не будешь давать мне никаких обещаний. — Я резко отворачиваюсь от него, но не раньше, чем замечаю внезапную боль на его лице, как будто я дала ему пощечину. — Не о моей безопасности или о чем-то еще, если ты собираешься их нарушить.
Я рывком открываю дверь и вижу Арта, идущего по коридору. Он останавливается, как будто хочет что-то сказать, и я чувствую, как мое лицо искажается чем-то уродливым и злым.
— Отвали, — рявкаю я на него, и он отшатывается, его глаза сужаются, прежде чем он продолжает идти, направляясь в свою комнату.
Я стою в стороне, пытаясь сдержать слезы, пока Макс не уйдет. Он колеблется в дверях, но я отворачиваюсь и чувствую, как исчезает его присутствие, он выходит, и остается одна пустота. Требуется лишь время, чтобы я закрыла дверь, чтобы разразиться тяжелыми, душераздирающими рыданиями. Я опускаюсь на пол, прислоняясь к нему спиной и утыкаясь лицом в колени, плача сильнее, чем когда-либо в своей жизни.
Я хочу домой…и это правда.
Но больше всего на свете я хочу Макса. И сейчас я не уверена, будет ли у меня когда-нибудь что-нибудь из этого снова.
22
МАКС
Одна
