с буддистами.
— Бедняжка…
— Ты так считаешь? А ей зашло. Она ржала вместе с нами, когда сама же нам об этом рассказывала. После она еще больше в него втемяшилась. И про его жилье в Теневом тоже от нее инфа. Но кто его знает, как она сама узнала. Вряд ли он ей сам рассказал. Может, сталкерила его. Лилька вполне могла. Она личность непосредственная. И, в принципе, девушка неплохая, но у нее рот, как помело, и фиг угадаешь, когда из него выходит правда, а когда чьи-то домыслы.
— А что за трагедия в семье, она не говорила?
— Не-а.
— Девочки, принести вам еще тортика? Или фруктов? — послышался голос Елизаветы Карловны за дверью.
— Мне достаточно, спасибо. — тихо ответила я.
— Да, мам, неси. — радостно крикнула Медная, — И положи, пожалуйста, побольше долек апельсина. Мне кажется, ты их зажала!
— Слушаюсь, сударыня. Никто ничего не зажимал! Как ты выражаешься при Северине?
Когда шаги за дверью сообщили, что мы с Дариной вновь остались одни, она обратилась ко мне, игриво поигрывая бровями:
— Кстати, а что вы делали в привате с Ильей? Ни он, ни ты не похожи на любителей танцевать стриптиз, или я тут ошибаюсь?
— Конечно же, нет! Никто из нас не танцевал. Мы туда зашли, чтобы музыка не так сильно била по ушам.
Про журналистку и маму я ничего не сказала. Ограничилась поцелуем с Левой, встречей с Ильей и появлением Констанции.
Оттого опустила глаза и уставилась на рисунок тюльпанов, покрывавший бока кружки. Ощущала неловкость, сковавшую плечи. Ведь ещё несколько минут назад я сама подтвердила, что в дружбе следует быть искренними. А сама умолчала про странную встречу с Трель. Но мое молчание не было вызвано недоверием. Оно основывалось на том, что секрет не касался меня напрямую. Он относился к маме. А я практически ни с кем не говорила о ней. Я даже Леве ничего не сказала.
Чтобы сменить тему, спросила:
— А что ты хотела сказать мне вчера вечером? Ты же приехала не просто так, ведь правда?
Из её горла вырвался тяжелый вздох. Веселость ушла из глаз. Она сделала глоток чая и ответила:
— Правда. Это касается того дня, когда ты потеряла сознание в кафешке Малахитового Дворца. Хоть я и обещала кое-кому ничего тебе не говорить, но я считаю, что должна рассказать. Оттого аннулирую данное тому челу слово.
— Кому ты обещала? — непонимающе сказала я и назвала имя первого, кто пришел на ум, — Леве?
— Нет, — подруга качнула головой и виновато посмотрела в мои глаза, — Зимнему.
На миг мне показалось, будто я ослышалась. Волнение обрушилось на тело. Губы безмолвно повторили:
— Зимнему?
— Ты имеешь право злиться на меня. В свое оправдание могу сказать, что я отвратно себя чувствую за свое молчание с того самого дня. — она запихнула себе в рот чуть ли не целый кусок торта.
Ещё никогда я не ждала с таким нетерпением, пока другой человек проглотит еду и, наконец, продолжит говорить.
— Когда ты отключилась, послышался дикий грохот. Но не потому что твоя тушка полетела на пол, а потому что Зимнему каким-то образом удалось подскочить к нам и первым поймать тебя на руки. Он снес на своем пути их с Улей стол. И, честно сказать, я опешила от его реактивности. А Золотой озверел. Он пытался забрать тебя из рук твоего бывшего, но тот сначала высокохудожественно его послал. А потом быстренько разрулил ситуацию. Именно он подсказал Леве поменяться машинами с твоим водителем. Там ещё были два его друга. Он им велел проследить, чтобы никто не входил и не было свидетелей. А после того, как ты оказалась в машине, Андрей оттащил Леву в сторону и врезал ему. Не знаю, о чем они говорили. Я честно пыталась подслушать, но не смогла. А потом Андрей подошел ко мне и попросил сказать тебе, что это Лева обо всем позаботился.
— Но зачем? — с бешено колотящимся сердцем спрашиваю я.
Зачем он так себя вел?
Зачем было бить Леву?
Что за бессмысленная агрессия?
— Я спросила у него то же самое. Он сказал, так будет лучше для тебя.
— Ничего не понимаю. — вымолвила я, потирая виски.
— Я тоже. Но на тот момент я посчитала, что он прав. И что это лишь вызовет у тебя больше переживаний… Но знаешь, мне показалось, он все еще любит именно тебя. Не знаю, что там у него с Улей, но ему на нее плевать. Она пыталась как-то влезть, и тут уже я ее послала. А Андрей довольно резко посоветовал ей держать язык за зубами. Парень не станет грубить той, в ком заинтересован, ты так не считаешь?
— Я считаю, что если парень не заинтересован в девушке, то он не станет с ней спать.
— Северина Вячеславовна, мы приехали. — голос Николая вырывает из размышлений.
Оказывается, я настолько сильно ушла в собственные мысли, что даже не заметила, как машина остановилась.
— Николай, мне нужна ваша помощь. Недавно я кое-что узнала и теперь не знаю, как поступить. Я загадала два возможных решения, — вытягиваю руку и показываю мужчине два пальца: указательный и средний, — Выберите, пожалуйста, один из пальцев, пусть это будет для меня знаком провидения, указывающим как следует поступить.
Мужчина склоняет голову, слегка хмурится, но при этом ласково мне улыбается:
— Северина Вячеславовна, боюсь, как бы из меня не получился плохой перст провидения. Вы у нас девушка умная, и я уверен, что вы и сами, без моего никчёмного вмешательства, знаете, как лучше поступить.
— Ну, Николай… — с грустным вздохом отвечаю я, убирая руку, но он только смеется в ответ.
Остановившись в паре шагов от дома, поднимаю голову к небу, провожаю глазами маленькое облачко в форме яблочка и достаю из сумки телефон. Где-то оживленно чирикают птички. Потускневшие вечерние лучи скользят по рукам, пытаясь узнать, что я решила.
Открываю список контактов и чувствую, как убыстряется в груди пульс. Меня страшит то, что я собираюсь сделать. Николай ошибается, я не ведаю, как лучше поступить. И не уверена, правильно ли действую. Возможно, не стоит придавать этому эпизоду значения. Возможно, следует забыть. Но что-то усиленно подталкивает меня.
Решившись, быстро печатаю: «Привет» — и жму на кнопку «отправить».
