не взял тебя в ученики.
— М-м-м, — промычал юный некромант и через паузу неунывающе выдал: — Что ж, так или иначе, я всё же теперь ученик самого архимага Стоцкого!
— Поздравляю. На этом всё?
— Всё, доброй ночи, Артур Григорьевич.
— Доброй, — выдохнул я и положил трубку.
Итак, что дальше? Наверное, пора выводить магоформы, требующиеся для переноса на Землю-1.
Придя к этой мысли, я направил свои стопы в подвал, где врубил свет, вооружился мелком и принялся за дело, попутно поглядывая на трещины, избороздившие стены и потолок. Да, особняк реально проще полностью стереть с лица земли и построить новый.
К сожалению, любопытство не позволило мне долго работать над магоформами. Я потратил на них буквально минут сорок, а затем не утерпел и решил узнать, что там происходит с Бульдогом. Интересно, прям жуть. Вернулся он в поместье? Уехал с бывшей? Или свалял дурака и пригласил её в особняк?
Я жаждал получить ответы, хотя и сопротивлялся такому порыву. Мысленно убеждал себя в том, что мне, архимагу, путешественнику по мирам и опытному бойцу как-то зазорно проявлять такое любопытство к чужой личной жизни. Но ничего не помогло. Я выскочил из подвала и помчался по ступеням.
Бульдог обнаружился в холле. Он с бутылкой вина в руке развалился в кресле-качалке, и на его небритой, одутловатой физиономии царило какое-то просветлённое выражение.
Рябой же восседал на подоконнике и радостно скалился.
— Кхам, кхам, — покашлял я в кулак, привлекая к себе внимание охотников.
Они синхронно повернули головы в мою сторону, после чего Бульдог торопливо спрятал бутылку и виновато протараторил:
— Сударь, я всего пару глотков сделал. Для этого… для согрева.
— Ты в машине разве не согрелся? Там аж стёкла все запотели, — насмешливо выдал я и взмахом руки показал охотнику, чтобы он освободил кресло. Бульдог тотчас с него вскочил и несколько раз провёл по нему рукой, стряхивая невидимые крошки, а затем плюхнулся задом на ступеньку.
— Вы оказались неправы, сударь, — с толикой злорадства выдал Рябой.
— Да ну? — заломил я бровь, усевшись на кресло-качалку.
— Ага, ага, — торопливо залопотал охотник. — Никуда мой друг не исчезнет. Бросил он свою бабу. Оприходовал её, а потом бросил. Может, вы слышали минут десять назад такие мерзкие, режущие уши вопли, словно кто-то кошку за хвост тащил? Так вот это бывшая жена Петра вопила, когда он сообщил ей, что не собирается мириться с ней.
— Мда-а, — удивлённо протянул я, покачав головой. — А говорят, что чудес не бывает. Бульдог, ты чего? Ты же так убивался по ней. Ночами не спал, в подушку плакал. А тут — на тебе: из подкаблучника превратился в адекватного мужика. Я много раз видел обратные трансформации, но вот такую вижу чуть ли не впервые на моей памяти.
— Да я, знаете, сударь… — медленно начал Бульдог, задумчиво глядя вдаль. — Кажется, после того, как она бросила меня, я наделил её положительными чертами, коих у неё и не было вовсе. И чем дольше я не видел её, тем более… э-э-э… хорошей, что ли, она казалась мне. А нынче вечером гляжу — баба, как баба, ничего особенного в ней нет.
— Ага, ага, она такая. А ты-то — ого-го! — вставил свои пять копеек Рябой, поставив ногу на подоконник и обхватив колено руками.
— Да и в постели… — продолжил Бульдог. — Ничего особенного. Что я в ней нашёл? В общем, отымел я её и спровадил. Вовка правду говорит, орала она страшно. Но я кулак ей показал, и она уехала. А машина-то хахалю её нынешнему принадлежит. Не постеснялась на ней приехать.
Рябой вдруг вскинул голову, посмотрел в сторону ворот и выпалил:
— Кажись, едет кто-то! Слышу звук мотора. Неужто она решила вернуться?
— Видать, осознала, что любит меня больше жизни. Её даже не напугал мой безобразный шрам на щеке, — самодовольно улыбнулся Бульдог, показав крепкие жёлтые зубы и потрогав зажившую щеку. — Но я — кремень! И второй раз дам ей от ворот поворот.
— Нет, не она. Мотор больно шумный, — определил Рябой. — Наверное Волков на броневичке возвращается. Да, точно. Вон он показался около ворот.
— Хм, — недовольно выдохнул Бульдог и весь как-то сдулся, будто бойцовский петух, чей противник не явился на битву.
Волков же пришёл через несколько минут. И вид он имел какой-то взъерошенный.
— Ну как съездил? — спросил я у студента, старающегося не встречаться со мной взглядом.
— Хорошо, — выдохнул тот и изобразил очень ненатуральный зевок, который прикрыл ладонью. — Спать хочется невероятно. Наверное, пойду я прилягу.
— Иди, иди, — разрешил я.
Волков молча кивнул и торопливо скрылся в глубине особняка.
— Да и я, пожалуй, пойду, — проронил Бульдог, вставая со ступеньки.
— И я, — поддержал его Рябой.
Охотники ушли. А я спустился в подвал, где продолжил чертить магоформы. За этим занятием меня и застал вернувшийся Аким. Он устало уселся на бочку в углу и прохрипел, часто-часто дыша:
— Ох и далёкий оказался путь, гар-р-р. Но я с честью его выдержал. Всё передал Коломейцевой. Она заверила меня, что будет неукоснительно следовать инструкциям.
— Замечательно, — сказал я и вытер вспотевший лоб. — Кажется, Волков тоже всё делает правильно. Судя по всему, Ищейка разыскала его. И наверняка он согласился работать на неё. Надо бы получше приглядывать за ним.
— Угу, — угукнул фамильяр и испытывающим взглядом окинул магический рисунок. — Вот там в углу магоформа написана кривовато.
— Перестань придираться. Она безукоризненна, — отмахнулся я от брюзжания Акима и снова занялся делом.
Ещё около часа я провозился с магоформами, а затем, широко зевая, отправился спать. Глаза слипались неимоверно, поэтому я отрубился сразу же, как только бухнулся на кровать. И меня даже не смущал лёгкий ветерок, настойчиво постукивающий открытой створкой
