Мужчина в кресле мотает головой, потом снова подается вперед:
–Exorcizo deo immundissimus spiritus…[13]
–Какого хрена! Прекращай это, ублюдок ненормальный!– кричит она ему.
Она плачет, он прижимает руку ей к сердцу:
–Infer tibi libera…[14] Time satana intimici fidem…[15] – продолжает он.
Слышится жужжание, как будто в комнату залетела пчела. Это двое мужчин бормочут молитвы. Их голоса перекрывают друг друга в маниакальном возбуждении.
Мия вдруг выгибается вперед, как будто ее тошнит.
Мужчина в кресле спрашивает, поняла ли она, что ей дарована милость и что ей надлежит возрадоваться. Она бормочет что-то в ответ. Он снова прижимает руку к ее груди в районе сердца.
По внутренней стороне ноги Мии расплывается темное пятно, она описалась. Рыдая, она говорит, что поняла. Обещает больше не упрямиться. Мужчина кладет ей руку на колено, и она пытается отодвинуться.
Они дошли до момента, который уже видели раньше.
Тот, который привязал Мию, вынимает нож. Он быстро срезает веревки, и Мия валится на пол. Когда он помогает ей подняться, Эйр и Санна различают его лицо.
Это Франк Рооз.
–Проследи, чтобы Ребекка пришла,– говорит ему тот, что в кресле.– Ей нужна забота.
Франк кивает.
–Ребекка скоро будет, она о тебе позаботится,– обращается он к Мие и гладит ее по волосам.
Они выходят из комнаты. Девочка сидит неподвижно. Потом встает, придвигает стул к камере и дотягивается до нее. Комната исчезает, когда ее рука заслоняет глазок камеры, потом фильм заканчивается.
–Это то, что я думаю?– выдавливает из себя Эйр.– В каком, блин, веке вы тут живете на этом острове?
Санна ничего не отвечает. Изгнание дьявола. Мужчина в кресле пытался освободить Мию Аскар из-под власти сатаны. Она скользит взглядом по телу Франка, потом оглядывает комнату. Его кровь здесь повсюду: на столе, на полу, на стенах. На его руках и одежде. Его взгляд уперся в то место, где установлен плеер. Неужели убийца хотел, чтобы он смотрел на то, что сделал с Мией Аскар, пока умирал, истекая кровью?
–Его покарали,– произносит она.– Их всех покарали. Мари-Луиз, Ребекку, а теперь вот Франка. Покарали за то, что они сделали с Мией.
21.
Санна просыпается в два часа ночи. Она дрожа натягивает на себя пальто, закидывает в рот две таблетки и заползает обратно под плед. Она снова просыпается через несколько часов с головой, тяжелой как свинец. По пути в управление она звонит Суддену, тот подтверждает, что переносной DVD-плеер, найденный ими рядом с телом Франка, отправлен на экспертизу. Но крысы оставили много лишних следов, так что ей не стоит на слишком многое надеяться.
Она притормаживает у бензоколонки, чтобы купить кофе и таблетки от головной боли. Потом звонит Эйр.
–Ты как, жива?– откликается та.
–Плохо спала сегодня.
–Да, я понимаю. Я тоже. Но я сделала, как ты велела.
–О чем ты?
–О твоем сообщении.
–Каком сообщении?
–Ты что, шутишь? Ты мне послала сообщение в полтретьего ночи, что надо поговорить с матерью Мии…
Она вдруг вспоминает про эсэмэску.
–Ах да. Ты связалась с Ларой? Она знала, был ли у Мии парень?
–Я проезжала мимо и позвонила ей в дверь. Выглянула соседка из квартиры рядом и сказала, что она куда-то уехала, просила ее помочь с поливкой цветов. Соседка утверждала, что она собирается вернуться через несколько дней.
–Ты пыталась ей дозвониться?
–Никто не отвечает.
–И до сих пор ничего нового с мобильным Мии, даже номер не узнали? Хоть что-то, что могло бы пойти в работу?
–Ничего. Мы с Бернардом только что проверили.
–Ладно, я скоро буду. Только заеду по пути в школу Мии.
Чугунные батареи в кабинете директора школы старые и видавшие виды. Конденсат плотной пленкой покрывает оконное стекло. Директор предлагает Санне присесть.
Его пухлые пальцы стучат по клавиатуре компьютера. Он ищет документы Мии. Сообщает, что она отсутствовала в течение нескольких дней перед своей смертью и что много прогуливала в последний год.
–Но почему вы расследуете самоубийство?– интересуется он. Санна не отвечает.
–Вы не знаете, были ли у Мии друзья?– спрашивает она.
–Мы обсуждали это на чрезвычайном собрании после ее смерти. По словам ее учителей, она была довольно одинока.
–Но хоть какие-то друзья у нее должны были быть? Ну там, с кем она обычно сидела на уроках.
–С этим, кажется, тоже было плохо.
–Я слышала, что она демонстрировала большие успехи в математике.
Он кивает, и на его лице мелькает проблеск гордости.
–Она была одной из лучших наших учениц.
–Она ходила в какой-нибудь математический кружок или клуб? Может, у нее там имелись друзья или товарищи по соревнованиям?
Он мотает головой.
–У нас нет никаких кружков и ничего подобного. Мия сама занималась. У нее было природное дарование, по выражению ее учителей.
–А что насчет парня?
–Я сам не был с ней знаком. Но на собрании ее учительница вспоминала, что она как-то написала очень личное сочинение о любви и доверии. Речь там определенно шла о каком-то парне.
–Могу я увидеть это сочинение?
–Ученикам возвращают сочинения после выставления оценок. К сожалению, мы не храним у себя копии ученических работ.
–А этого парня как-то звали? Я хочу сказать, та учительница называла его имя?
–Вам лучше поговорить с самой учительницей. Но я думаю, что нет. Я спросил у нее тогда на собрании, не мог ли это быть кто-то из школы. Я подумал, что в этом случае ему, наверное, потребуется дополнительная поддержка и помощь. Но она, кажется, сказала, что Мия не написала, как его зовут. Просто, что это друг детства, кто-то, кого она любит.
Санна пропускает через себя слова «друг детства», потом отправляет сообщение Алис. Она просит ее сделать пометку об этом и передать информацию Эйр. Для Бернарда и Йона она оставляет сообщение о том, что им нужно поехать в школу и пообщаться со всеми, кто имел контакт с Мией.
Директор откашливается и бросает взгляд на часы.
–А кто-то из учителей или учеников в школе замечал, что она изменилась в последнее время?– спрашивает Санна.– Может, что-то такое всплыло на том чрезвычайном собрании?
