Особенно из-за того, кто ты есть, не говоря уже о том, что, — он бросает взгляд на ее живот.
— Мне нужно было выбраться оттуда. Иначе я не знаю, что бы произошло.
Я прекращаю есть, чувствуя тошноту.
— Почему? — глупо спрашиваю я.
Елена обводит взглядом стол, затем опускает вилку и кладет обе руки на колени.
— Он назначил мне встречу с врачом.
— Кто? — спрашивает Роум.
Она смотрит на него, ее глаза полны слез.
— Мой отец, — говорит она, задыхаясь. — Он сказал, что, поскольку я не была чиста, он…
Желчь поднимается к горлу.
— Что? — спрашивает Фрэнки. — Что он сделал? — Фрэнки сжимает челюсть, ее ноздри раздуваются, когда она смотрит на Елену.
Она прикрывает рукой свой живот, защищая.
— Он сказал, что исправит это, а потом меня зашьют, и я смогу быть чистой для своего мужа.
— Ты замужем? — спрашиваю я, совершенно сбитый с толку.
— Нет, но он назначил свидание с кем-то. Я не знаю, с кем. Поскольку я всего лишь девушка, то была пешкой в его планах.
— Ублюдок, — ворчит Роум.
— Моему новому мужу было важно, чтобы в нашу брачную ночь у меня текла кровь.
— Какая отвратительная традиция, — говорю я.
— Это старый способ, — говорит Фрэнки. — Мужчины предпочитают брать молодых непорочных невест.
Из этого предложения меня больше всего смущает слово "молодых".
— Насколько молодые?
— Мой отец хотел выдать меня замуж в тринадцать лет, но тогда меня никто не брал.
— А сколько тебе сейчас лет? — спрашиваю я.
— Мне почти восемнадцать. — Фрэнки и ее брат понимающе переглядываются, а я в ужасе смотрю на них. — Я неважно себя чувствую, извините. — говорит Елена и смотрит на Фрэнки. Елена отодвигает стул, и Роум встает, чтобы помочь ей.
— Майя, — зовет Фрэнки, когда Елена исчезает в своей комнате.
Появляется Майя и встает у обеденного стола.
— Да, мэм?
— Елена неважно себя чувствует. Сделай ей сэндвич и отнеси в ее комнату.
— Конечно.
Фрэнки как ни в чем не бывало возвращается к своей еде, а Роум медленно ковыряется в своей.
— Я должен спросить, — начинаю я.
— Что? — Фрэнки поднимает глаза от еды, берет бокал с вином и отпивает.
— Это нормально для вашего… — Я останавливаюсь и пытаюсь подобрать правильные слова. К черту. Теперь я в деле. — Для мафиозных семей?
— Может быть, — говорит Роум. Меня удивляет его ответ. — Это одна из причин, по которой я ушел.
Подождите, он ушел? Но теперь вернулся.
— Почему ты вернулся?
— Потому что я нужен своей сестре. — Он смотрит на Фрэнки и кивает ей. — И здесь мое место.
Я в замешательстве.
— И такое отношение к женщинам — это нормально?
— Кто-то вышестоящий, например босс или подчиненный, берет молодую девственную невесту. Обычно это делается для того, чтобы объединить две семьи и сделать их еще более могущественными, — откровенно отвечает Фрэнки.
— И это совершенно нормально?
— Раньше все было именно так. Но со времени традиции меняются.
— Моя сестра не очень любит глупые традиции. Например, девственниц и кровь на простынях.
Я опираюсь локтями на стол и опускаю голову на руки.
— Слишком много для тебя? — с усмешкой спрашивает Фрэнки. — Это не для слабонервных. В любое время нас могут обыскать, меня могут застрелить, может случиться что угодно.
— Почему, черт возьми, ты хочешь оставаться в такой нестабильной позиции? Ты можешь легко отказаться от этого. Закрыть все и уехать подальше. Уверен, у тебя достаточно денег, чтобы скрыться с радаров.
— У нас больше денег, чем у католической церкви, а у них много, — усмехается Фрэнки, подтверждая слова Роума.
— Тогда почему ты остаешься?
— Потому что я хороша в этом.
Да, она действительно хороша. Я могу не соглашаться со всем, что делает Фрэнки, но она хороша в поддержании порядка и баланса.
— Но…
— Тут нет никаких "но", — говорит Фрэнки.
— Что если…
— Тогда я умру, — отвечает она на мой незаконченный вопрос. — Я знаю, что мое время на этой земле ограничено, так что я должна максимально использовать его.
Мне не нравится, как она небрежно относится к своей жизни. В груди сжимается, а в животе тяжесть от мысли о потере ее. Я отодвигаю тарелку в сторону и встаю.
— Я закончил, — говорю я, беря свой портфель, пиджак и направляясь наверх в спальню.
Я раздеваюсь и иду в ванную, чтобы принять душ. Как только оказываюсь под потоком воды, закрываю глаза и расслабляюсь под теплыми струями. Руки Фрэнки пробегают вверх и вниз по моей спине.
— Почему ты ушел?
— Потому что для тебя смерть — это ничто.
— Мы все умрем, Миллер.
Я поворачиваюсь и притягиваю к себе.
— Но ты не должна это поощрять. Или искать.
— Я не делаю ни того, ни другого. Я просто живу жизнью, в которой родилась. — Ее темные кудрявые волосы тяжелеют под напором воды. — Кроме того, быть плохой приятно. — Она тянется и целует меня в губы. — Ты не можешь отрицать, Миллер. С тех пор как я начала трахаться с тобой, ты веселишься намного больше.
— Ты начала трахаться со мной? — спрашиваю я. Внезапно мое настроение поднимается.
— Да, неужели ты думаешь, что такой мужчина, как ты, смог бы заполучить такую женщину, как я, если бы я этого не хотела?
Я опускаю руку к ее попке и шлепаю.
— Я далеко не в твоей лиге, ДеЛука. — Хватаю ее за запястья и крепко сжимаю руки, обездвиживая их. Мгновенно глаза Фрэнки темнеют, а веки опускаются до полузакрытых. — Такая шлюха для моего члена.
На ее губах играет ухмылка.
— Это только потому, что ты можешь продержаться больше двух минут. Сколько было в прошлый раз? Три минуты?
— Ты умоляешь, чтобы тебя отшлепали.
— Ты даже не представляешь.
— Если
