Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
— Он тебя что, поцеловал, что ты так орешь? — удивился Славик.
— Ты на него посмотри! — Игорь взял себя в руки и старался говорить тише. — Его парализовало или что похуже!
Славик подошел к Митьке, пощупал пульс.
— Чтой-то мне это не нравится, — шепотом сказал Славик, — поплохел парниша. Вызываем «скорую» и ждем, пока его заберут отсюда? Потом даем показания и завтра опаздываем на работу? Не знаю, как у тебя, а у меня никого не волнуют причины. Живой, мертвый, больной — материал будь добр сдать.
— Да, но не бросать же его? С чего он так вообще? Может, это эпилептический припадок? — пробормотал Игорь.
— Слушай, а что это он у нас принимал? — вдруг встревожился Славик. — Ну-ка дай сюда пачку.
— Таблетки! От головы! Новое поколение, американский аналог. «Джинерики». Неужели Васька, падла, подсунул что-нибудь? — подпрыгнул Игорь.
— Да нет, я слышал, что в одной газете два человека вот так отравились таблетками. Думали — анальгинчику приняли, а там был цианистый калий. Нормально вообще, а?
— Цианистый калий? В таблетках? Ужас какой! Куда смотрит госнаркоконтроль?! — возмутился Игорь.
— Это же не наркотики, дубина! Это яд. Ну-ка дай сюда эту упаковку!
— Не дам! Вещественное доказательство! — Игорь спиной заслонил скамейку, на которой лежало то, что осталось от Митьки. — Ты-то сидел тут, слинять думал, а я за этими таблетками бегал, и Василий меня опознает, так что мне не отвертеться.
— Ну с чего ты взял, что я собираюсь уничтожать эти таблетки? Я тоже, знаешь, и в клубе с вами засветился, и у девок тоже. Так что выплывать будем вместе.
— Или тонуть, — мрачно сказал Игорь.
Славик тем временем выковырял одну таблетку, разломил ее пополам и принюхался.
— Ну? — дернул его Игорь.
— Фу, не знаю, какой цианид, но вонища жуткая. Вызываем «скорую» и милицию или валим отсюда? — совершенно серьезно спросил Славик.
— Как это — валим?
— Ногами!
— А Митька?
— Так, а что теперь Митька? Все Митька. Пусть сам выкручивается, если сможет.
— Ты как хочешь, а я останусь, — твердо сказал Игорь.
— Ну да, конечно! — легко согласился Славик. — Это я тебя проверял. Давай вызывай «скорую», а я — милицию. Как думаешь, кто первым приедет?..
Первой приехала милицейская бригада, дежурившая неподалеку. Пока дожидались «скорую помощь», патрульные уже успели связаться с начальством и выяснить, что в последние несколько дней случаев отравления якобы безобидными лекарствами было уже больше десяти.
— Ну а я что говорил! — восклицал Славик.
— Ну мало ли что ты говорил, — усмехнулся старший по патрулю. — А съездить дать показания все-таки придется.
— Так ночь! Метро уже закрывается! — сказал Игорь.
— А вы не волнуйтесь. Когда мы вас отпустим — оно уже откроется! — захохотали остальные.
Турецкий провел бессонную ночь. Как теперь шутят, «читал пейджер — много думал». Он все пытался выстроить схему преступления, но какая-то ниточка уплывала от его внимания.
Светлана Перова сообщила, что и очевидцы дерзкого преступления «в прямом эфире», и свидетельницы из Пироговской больницы, где был убит Рафальский, и подростки, спасшие жизнь Силкину, чуть не погибшему под колесами локомотива, — все и безоговорочно опознали Виктора Корневича.
Турецкий изучил протоколы опознания. Тележурналист Екатерина Андрюшина видела преступника лучше всех, потому что находилась рядом с Голобродским. Она наконец-то перестала выпендриваться и показала, что подозреваемый стоял позади пенсионера с телекамерой в руках, еще тогда ее удивило, что он снимает происходящее, держа главного героя спиной к камере. А потом, когда старик начал падать, подозреваемый отпрянул от него и практически тут же скрылся. Катин оператор Корневича опознать отказался: тот прикрывался камерой, а внимание оператора было сосредоточено на Голобродском. Однако операторы и журналисты других каналов опознали Корневича безо всяких заминок, точно так же, как медсестра из Пироговки и подростки со станции Матвеевской.
Который раз Александр Борисович подивился наглости убийцы: столько журналистов, фотографов, телекамер, а Корневич будто и не боялся засветиться. И ведь действительно не засветился — нет ни одного четкого снимка, ни одного кадра с места убийства, где его можно было бы разглядеть.
Сейчас Корневич задержан, а Слава Грязнов вместе с Анатолием Пиявкиным тоже будто поселились на двое суток в СИЗО Матросской Тишины. Идет допрос за допросом. Если Корневич не расколется, то и опознание не явится таким уж аргументом для суда. Тут даже приметный шрам на щеке сыграет ему на руку, потому что и свидетели, опознавшие его, признаются, что запомнили в основном этот шрам — по нему и узнали. Умелый адвокат повернет этот факт в пользу своего подзащитного — наверняка.
Беспокоило также Александра Борисовича и орудие убийства: экспертиза показывала, что смертельный удар был нанесен тонким отточенным оружием, но точно назвать предмет эксперт не решался. Срок задержания Корневича истекал.
Накануне Турецкий на основании свидетельских показаний обратился в Тверской суд Москвы за постановлением об избрании в качестве меры пресечения Корневичу содержание под стражей. К утру, так и не уснув, Александр Борисович решительно отправился в Матросскую Тишину, чтобы собственноручно предъявить подозреваемому постановление на арест.
Он довольно быстро добрался по пустынным утренним улицам Москвы к следственному изолятору.
В ожидании задержанного ранний гость попросил дежурного сделать ему чайку, и только тут почувствовал, как на него наваливается сон. Усмехнулся даже тому, что все так не вовремя.
Ввели Корневича.
— Здравствуйте, я старший помощник Генерального прокурора России Турецкий Александр Борисович, — представился следователь. — Ознакомьтесь, пожалуйста, гражданин Корневич, это постановление на ваш арест! Вам предъявляется обвинение по статье сто пятой Уголовного кодекса. Часть вторая. Инкриминируются пункты: а — убийство двух или более лиц, в — лица, заведомо находящегося в беспомощном состоянии, з — совершенное по найму…
Что такое война, капитан Владимир Корневич знал не понаслышке, он принимал участие в двух чеченских кампаниях. И сколько бы ни изощрялись российские СМИ в корректных названиях «вооруженного конфликта», Корневич знал точно — он был на войне, что позволяло ему с некоторым снобизмом относиться к своим теперешним сослуживцам. Даже те, кто был старше его по званию, не заслуживали уважения по одной простой причине: им не довелось «понюхать пороха».
Владимир своими военными подвигами гордился и не скрывал, что во второй раз он вызвался пойти в Чечню добровольцем, чем очень удивил коллег. В военные части и в отделения МВД, как правило, спускались разнарядки: столько-то человек должны поступить в распоряжение действующей армии. Иногда выбор делался руководством, а иногда кидали жребий, от которого освобождались семейные военнослужащие и те, кому уже привелось повоевать.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
