class="p1">Гости сложили оружие у двери – все, кроме очаровательной безоружной брюнетки, - и пошли к «комплексу» из четырёх двухъярусных кроватей в дальнем углу комнаты. Габриэль, Дариэль, Вивер и Илис выбрали нижние койки. Рогнар сказал, что уляжется над Габриэлем, Дилион – над Дариэль, а Борн - над Илис. Место над Вивером, между Дилионом и Борном, оставили для Алвэра.
- Постель чистая, - заметила эльфийка, откинув покрывало и погладив простыню с подушкой.
- Конечно, чистая, - кивнул Борн. – Её меняют раз в три декады, даже если не пользуются. Туалет, кстати, в конце коридора. Там всегда свет горит.
- А здесь можешь потушить? – сказал ему Дилион и кивнул на дам: – Одежду снимем.
- Если, конечно, хочешь уснуть, - кокетливо улыбнулась Илис.
Бородач усмехнулся.
- Подождите, Алвэр сейчас кое-что принесёт, - сказал он.
- Разноцветные пижамы и колпачки? – усмехнулся вампир.
- А вот и фирменная одежда для хорошего сна! - зашёл в комнату Алвэр с двумя служанками, несущими стопки одежды.
Медленное Рогнаровское переодевание спустя хозяин и гости лежали в кроватях. На всех были жёлтые пижамы и колпачки. Последние были похожи на фески.
- Никогда меня так не унижали, - прошептал Габриэль обнимающей его эльфийке. – Лежим здесь, как цыплята.
- А мне даже интересно стало, - также тихо ответила та. – Я года три уже на совместных ночёвках не была. Тебе, наверно, не понять такого.
- Почему? Мы тоже иногда застываем вместе. С друзьями. Раньше с братьями и Отцом застывали, но потом они не стали меня звать.
- А вам для чего это?
- Отец говорил, что это сближает. Не знаю. С кем как. С братьями меня это не сблизило, а с друзьями да, классно. Чувствуешь, что сливаешься с ними.
- И надолго вы застывали? – спросила Дариэль.
- На несколько декад. Один раз мы с братьями и Отцом застыли на полгода. В пещере. Раз в одну-две декады выходили, охотились вместе и снова застывали. Классно было.
- Вот видишь. А говоришь не сблизило тебя с братьями. Остались же приятные воспоминания.
- Это да… Но отношения всё равно не сложились.
Голова Рогнара свесилась сверху.
- Эй, я понимаю, что пижамные вечеринки вампиров (Габриэль прыснул со смеху и закрыл рот рукой) интересная тема, но нельзя ли потише? - прошептала она.
- Хорошо, хорошо, - закивал Габриэль, смеясь. – Пижамные вечеринки вампиров! Ну ты ляпнул! Отцу бы это точно понравилось.
Гном улыбнулся.
- Давайте уже спать, - сказал он. - Тебе то не надо, а нам с Дариэль не помешает.
Вампир почувствовал теплоту и доброту, исходившие от него.
«Этот гном мне уже, как родной стал, - подумал он, когда большая седая голова снова легла на подушку. – Хороший старичок. Смелый, добрый»
- Слышит, когда не надо, - улыбнулся он эльфийке.
- Да. Хорошо, что у Илис рот не закрывается. А то бы тоже услышала.
- И Дил с Алвэром болтают. Все болтают, а мешаем только мы.
Сейчас они шептали ещё тише и прямо в уши друг другу. Хотя Дариэль могла бы шептать, отвернувшись и уткнувшись в подушку. Она щебетала в ухо, потому что хотела быть ближе к своему любимому, хотела прикасаться к нему губами. Вампир был рад этой близости и касаниям. Он специально прижимался к её щебечущему ротику и не случайно водил губами по всей длине её аккуратного заострённого ушка, когда щебетал сам.
- Ты что и вправду читал Алука? – спросила эльфийка.
- Нет. Вивер мне про него рассказал. Он читал про этого Сорина, когда я пил кровь сигвила. Расселся, как перед камином. Кресла и халата с очками ему не хватало.
Дариэль беззвучно засмеялась, представив Вивера, одетого в халат и с очками на носу, спокойно сидящего в кресле посреди леса и читающего книгу сразу после сражения с сигвилом.
Габриэль тоже засмеялся, заражённый её смехом. От этого она затряслась ещё сильнее. Понимая, что для поддержания огня мало простого соединения костров, землянин подкидывал в общее пламя веселья сучья и брёвна, дополняя нарисованную выше картину несуразными, не согласующимися со здравым смыслом и заведённым порядком вещей образами.
- Ну всё, хватит! – взмолилась эльфийка через пару минут. – У меня уже живот болит. Щас опять Рогнар забурчит.
Вампиру нравилось её смешить. Смех и улыбки делали красивое лицо его любимой божественно красивым.
- Да он и сам смеялся, - сказал он, соединив свои нос и лоб с носом и лбом девушки. – Я слышал.
Он нежно поцеловал улыбающиеся губы Дариэль. Та обхватила его губы своими и поласкала их языком. Потом крепко прижалась к нему всем телом и стала водить своим личиком по его лицу и шее.
Габриэль был выше седьмого неба от счастья и нежности, окутавших его тело, душу и разум. Он тёрся лицом и носом о божественную красоту и шептал ей о любви, путая порядок слов, ударение и сами слова, из-за переполнявших его чувств.
- А кто твой отец? – спросила «божественная красота», выслушав и нашептав пару книжных страниц любовных слов, междометий и вздохов.
Она решила, что уже имеет право спросить об этом.
Вампир растерялся. Он чувствовал, что может раскрыться Дариэль. Он любил её и уже считал самым близким для себя существом. Его доводы и аргументы за то, чтобы раскрыться, были не слабее доводов и аргументов эльфийки за то, чтобы попросить его раскрыться. Просто он не думал, не рассматривал и не взвешивал их так долго и тщательно, как она. Всё потому, что её интерес «попросить» был гораздо выше, чем его интерес «раскрыться».
- Мой Отец… - проговорил он. – Ты же имеешь ввиду не родного, а того, кто меня обратил?
Он спросил это, чтобы потянуть секунды и подумать – немного наверстать то время, которое он недопосвятил этому вопросу. Даже пещерному троллю – если бы он подслушивал их разговор, - было бы кристально понятно, что эльфийка имеет ввиду именно того, кто его обратил. Она ведь спросила: «кто твой отец?», а не «кем был твой отец?». Это раз. Их разговор до бурчания Рогнара крутился вокруг Отца, а не отца. Это два. И потом её интонация. Она задала вопрос изменившимся голосом и напряжённо – именно так спрашивают, когда чувствуют, что могут не получить ответ и вызвать недовольство спрашиваемого. Это три.
- Да, того, кто тебя обратил, - кивнула девушка.
