Кровь, которая на тебе, отмывается обычной водой. Ясно? Все будет хорошо, Шаккан. Я здорово опоздал, но я вернулся. Такие дела...
Поднявшись с колена, Эш подошел к жрецам, взял с плата гвозди и молот. И, обернувшись на Дария, протянул молот ему.
— На. Доведи начатое до конца.
Молодой ворон приблизился к древу и встал на место Шаккана.
Дарий неуверенно шагнул к Эшу. Его руки дрожали.
— Я... Я не смогу, — проговорил он.
— Да и я хрен позволю, чтобы Эш из Сорса, сломавший стену, умер от руки врага! — охрипшим голосом сказал Ларс и, взглянув на Эша, добавил. — Парень, дай лучше я это сделаю.
— Хорошо, — согласился тот.
Взяв молот из рук Дария, Ларс приблизился к древу. Эш поднял руки. Жрецы вдруг опустились на колени, монотонно подвывая что-то себе под нос — шутка ли, их великая святыня, их реликвия отдана на растерзание одержимого варвара из Внешнего круга! Аристократы затаили дыхание.
Попробовав вес молота, Крыс взял один из гвоздей и прижал его острое жало к запястью друга.
— Я все сделаю быстро, с одного удара. Не сомневайся, — проговорил он.
— Было бы неплохо, — усмехнулся Эш.
— Готов? — тихо спросил Ларс.
Эш взглянул на Айю — она по-прежнему оставалась холодной и равнодушной. Она наблюдала за происходящим, как скучающий путник в крытой телеге следит за происходящим снаружи через окошко.
Потом Эш перевел взгляд на бледного Дария с раскрасневшимися глазами. На Шаккана, похожего на мертвеца.
И на Ларса с ожесточенным, внезапно постаревшим лицом.
— Готов, — ответил молодой ворон.
В ту же секунду молот звонко ударил по металлу, и руку Эша пронзила острая боль. Перед глазами ярко вспыхнуло золотое сияние. Древо вдруг задышало, зиккурат наполнился бормотанием и стоном — это зашевелились живые мумии. Второй гвоздь пронзил локоть, и Эш заскрипел зубами, чтобы самому удержаться от стона.
Он видел, как по стволу заскользили тени. Отметина дингира на груди молодого ворона засветилось, как маленькое солнце, словно прожигая плоть изнутри. Ларс вбил третий, в запястье — и яростный крик вырвался из груди Эша, сплетаясь с оглушительным воплем закричавших всех разом акад.
А потом наступила непроглядная тьма.
Эпилог
Тьма расступалась медленно.
Постепенно Эш начал понимать, что находится в мире ворона. Справа от себя он увидел древо. И хотя силуэт был знакомым и узнаваемым, само по себе оно очень изменилось. Живые руки застыли, превратившись в наросты коры, а на голых ветвях проклюнулись белые бутоны, от которых исходил сладкий аромат. Мертвая равнина вокруг покрылась щетиной молодой зеленой травы. А на горизонте медленно поднималось какое-то светило, раскрашивая небо кроваво-красной зарей.
— Ну вот и все, — услышал Эш голос Коша.
Повернув голову влево, он увидел сидящего у корней Ворона, а за ним — Коша. Тот больше не выглядел, как бесплотный свет. Теперь Кош походил на человека из плоти и крови, в свободных льняных брюках и свободной белой рубашке с небольшим острым воротником.
Эш посмотрел на себя. Одет он был как в последний раз. Но никаких ран, меток и царапин на обнаженной груди и плечах больше не было.
— И что будет дальше? — спросил Эш.
— Дальше ты попрощаешься с Вороном, — сказал Кош. — Эта программа сделала свое дело, и ей пришло время вернуться к своему владельцу.
Он положил свою руку на плечо сидевшему у его ног Ворону, и тот начал медленно выцветать, пока совсем не растаял.
— Он не дикий дух?..
— Отчего же? Просто этого дикого духа создал я.
Эш поднялся на ноги, осматриваясь.
— Мы здесь, а его нет. Так значит, это вовсе не мир ворона?..
— Нет, это действительно его мир. И мой. И Первого. И через этот мир мы взаимодействуем с вашей реальностью, — ответил Кош. — Мы внутри сознания Первого, брат. И, как видишь, здесь наконец-то наступает весна.
— А что будет с нашей реальностью? С акадами, с людьми, с Ларсом? С моей дочерью?..
Кош улыбнулся.
— Забавно. Среди всех этих вопросов нет ни одного вопроса о тебе самом. Хотя, казалось бы, первое, о чем ты должен спросить — это «что же будет со мной?»
Эш пожал плечами.
— Ну со мной и так все понятно. Я умру на том дереве, и все закончится.
Кош отрицательно покачал головой.
— Нет, ты не понял. Ты уже умер. В тот самый момент, когда твое тело соединилось с древом, ты потерял сознание. А через четыре часа тебя не стало.
Эш озадаченно приподнял бровь.
— В смысле?.. А я думал, меня сюда перенес Ворон — как обычно, если мне было невыносимо больно.
— Нет. Твое тело мертво уже почти три дня.
Неприятный холодок шевельнулся у Эша под кожей.
— А... Я тогда что такое?..
— Строго говоря, ты — это сознание, перенесенное из твоего физического тела на другой носитель. Но мне больше нравится называть это душой.
— То есть... как ты?..
— В общем, да, — улыбнулся Кош. — Почти как я.
Эш снова взглянул на себя. Как странно!
— А что сейчас происходит там, у моих? — спросил он.
— Они пока во Внутреннем круге. Первый не отпускает от них своих гигантов, так что твои воины в безопасности. Совет двенадцати предложил им взять один из разрушенных городов, и твой друг пока думает, соглашаться ли ему на это. Единый покинул Внутренний Круг. Главное ядро сознания Первого — тоже. Сейчас они оба в Иркалле.
— Бьются?..
Кош отрицательно покачал головой.
— Нет. Договариваются.
— Как так? Ты же говорил, Первый закончит войну!
— А он и закончил, — с хитрым прищуром ответил Кош. — Единый больше не воюет с людьми, как ты и хотел. Ему сделали предложение, от которого сложно отказаться. Так что свою часть договора мы тоже выполнили. Так же, как и ты выполнил свою часть договора о поглощении двенадцати акад.
— И о чем же они говорят в Иркалле?.. — озадаченно проговорил Эш.
— О принципах взаимодействия. Первый считает, что человечество пора выпускать из замкнутого чрева кругов, в которое оно себя посадило. А старым богам пора уходить со сцены. И заняться своими делами.
Эш усмехнулся, окидывая .
— Стало быть, сегодня все боги умерли? Старый, забытый, новый...
Кош тихо рассмеялся.
— Ну, не умерли, конечно. Скорее, растворились в тумане. Но поверь, люди так устроены, что непременно придумают себе других. Может быть, их следующим богом станешь ты?..
Эш хмыкнул, настолько нелепой и смешной ему показалась эта мысль.
А равнина между тем светлела на глазах, порастая пестрым ковром весенних цветов.
— А что будем делать мы? — спросил молодой ворон у Коша.
— Наблюдать, — ответил тот. — Может быть, иногда вмешиваться. Я пока не знаю. Не думал об этом.
