— Меллиотс был прав, — сказал он. — Я ошибся. Не следовало оставлять вас в живых.
— Вы совершили слишком много ошибок. Сотни людей все еще живы...
Мы вошли все в ту же комнату-конуру. Килборн — первым.
Я протянул револьвер Меллиотса стоявшей за моей спиной женщине.
— Вы умеете с ним управляться?
— Да.
— Держите мужа под прицелом.
— Да.
Я побежал к входу, спрятался за занавесью. На порог коридора влетел мужчина, из носа которого воздух вырывался, как дым из фабричной трубы. Когда шофер Килборна через дверной проем проскочил в коридор, я подставил ему подножку. Он тяжело шлепнулся на руки и на колени, и рукояткой пистолета я угомонил его.
Эхом вернулся ко мне этот удар — гулким револьверным выстрелом.
Мэвис встретила меня в дверях конуры.
— Я должна была это сделать, Арчер, — быстро заговорила она. — Муж пытался отнять у меня револьвер. Он убил бы нас обоих.
— Но Мэвис...
— Да, да, он собирался убить меня! — из горла Мэвис рвался истерический крик, похожий на крик попугая.
Килборн лежал на полу, подпирая одним своим могучим плечом койку. Состоящий из мяса и мускулов могильный холмик, дорого одетый по случаю смерти и с единственным цветком, который он сам себе купил. В глазной впадине распускалась вторая, другая красная гвоздика, потемнее. Револьвер Меллиотса лежал на коленях убитого.
— Вы отвезете меня в аэропорт? — спросила Мэвис.
— Не сейчас. — Я ощутил, как что-то тяжелое легло мне на сердце. — Вы все всегда делаете не так, как надо, красавица Мэвис.
— Он мертв?
— Все умирают.
— Я рада. Но заберите меня отсюда. Он ужасен.
— Вы должны были подумать об этом минуту назад.
— Не ругайте меня, ради Бога. Заберите меня отсюда.
Я посмотрел на нее и подумал об Экепалко. Чудесная вода, в которой водится рыба, высокие морские утесы, длинные тихие ночи. Десять миллионов долларов и Мэвис... и все, что мне было нужно, так это ненадолго остановиться.
Все это промелькнуло перед потайным глазом моего сознания, как очень старая кинокартина. Все, что от меня требовалось, — это вынуть его из коробки и продублировать в форме диалога. Но не только диалог был неизбежен. Шофер был сбит еще до того, как прозвучал выстрел. Меллиотс был без сознания. И выстрел в голову Килборна пришелся из его пистолета. Мы с Мэвис могли спокойно уйти отсюда и ждать, когда будет утверждено завещание.
Я бросил долгий испытующий взгляд на Мэвис, на ее прекрасную фигуру и на опустошенное лицо.
Она разгадала мое намерение прежде, чем я заговорил.
— Вы не хотите помогать мне, Арчер?
— Теперь вы вполне способны помочь себе сами. Хотя и не в достаточной степени. Я бы мог прикрыть вас, но... когда явятся люди из районной прокуратуры, вы опять сделаете все не так, как надо, и жертвой окажусь тогда и я.
— Вы так сильно заботитесь о свое проклятой костлявой шее?
— У меня только одна шея.
Она изменила тактику:
— Мой муж не составил завещания... Вы знаете, как много у него денег?
— Возможно, даже лучше, чем вы. Но нельзя будет их потратить, если вы умрете или попадете за решетку.
— Вы... вы... так хотите засадить меня туда. — Ее губы дрогнули.
— Не надолго... Вы можете раздобыть прекрасного защитника по делу о непредумышленном убийстве или даже выдвинув версию самозащиты. С такими адвокатами, которых вы сможете купить, вы не проведете за решеткой и ночи. — Вы мне лжете.
— Нет. — Я поднялся, глядя на нее. — Я желаю вам добра, Мэвис.
— Если вы и впрямь желаете мне добра, тогда заберите меня отсюда. Мы могли бы уехать вместе. Куда вам угодно.
— Я об этом тоже думал... Нет.
Она была расстроена и озадачена.
— Вы говорили, что я красива. Я могла бы сделать вас счастливым, Лью.
— Но не на всю мою оставшуюся жизнь, Мэвис.
— Не знаю, — отозвалась она. — Вы еще никогда... не были со мной.
Мне стало стыдно за нее. Стыдно за себя. Перед глазами, словно бриллиантовая змея, промелькнули кадры-картинки из киноленты об Экепалко. — В комнате Меллиотса есть телефон, — сказал я. — Вызовите полицию... Лучше всего держаться версии о самозащите.
Она разразилась слезами и, рыдая, порывисто вскочила, плотно зажмурив глаза. Необузданное горе Мэвис было более трогательным, чем любая из ее "игровых" поз. Когда она стала искать, во что бы ей по-настоящему выплакаться, я подставил ей плечо. И повел вдоль по коридору к телефону.
Глава 24
Охранник на студии — здоровенный бывший полицейский, неприступный в своей вежливости. Он наклонился к отверстию в окне из зеркального стекла:
— Кого вы хотите видеть?
— Милдред Флеминг. Она секретарь у одного продюсера... или режиссера.
— О да... мисс Флеминг. Одну минутку, если позволите, — он что-то сказал в трубку стоящего рядом с его локтем телефона и взглянул снова на меня, вопросительно подняв брови:
— Мисс Флеминг интересуется, кто ее спрашивает.
— Льюис Арчер. Скажите, что меня прислала Мод Слокум.
— Кто прислал Вас?
— Мод Слокум, — это имя вызвало неожиданное эхо в глубине моего сознания.
Охранник снова побеседовал с телефонной трубкой и заулыбался.
— Мисс Флеминг скоро спустится к вам, мистер Армчер. Присаживайтесь, прошу вас.
Я не стал поправлять перевравшего мою фамилию охранника и уселся на собранный из хромированных железок стул в дальнем конце большого, просторного вестибюля. Я был в нем единственной живой душой по сю, мирскую, сторону от зеркального стекла. Стены же населяли небожители. Гигантские фотографии звезд и героев кинофильмов глядели на меня сверху вниз из нереального возвышенного мира, где каждый был молод и очень весел. Одна из кобылиц с выкрашенными в яркий цвет волосами напомнила мне о Мэвис; один из темнолицых молодых жеребцов мог быть Пэтом Ривисом, тщательно ухоженным и снабженным фарфоровыми зубами. Но Пэт настоящий был убит и даже не покоился под какой-нибудь плитой, Мэвис, скорее всего, до сих пор сидит в здании суда и беседует с адвокатами о поручительстве. "Хеппи-энд" различных киноисторий — это был такой же калифорнийский экспорт, как и огромные апельсины.
В вестибюль вошла невысокая женщина в огненной блузке. Зеркальная дверь захлопнулась за ней и автоматически защелкнулась на замок. Коротко остриженные черные волосы обрамляли маленькую головку женщины плотно, как слой китайского лака. Взгляд темно-карих глаз свидетельствовал о жизненном опыте, полном испытаний.
