Он и первым встретил меня в Академии, и приставил ко мне свою доверенную помощницу, и во время бала после представления пригласил на танец, когда все отцы вслед за Беломорским вели своих дочерей на середину зала. Что вы думаете по этому поводу? Ответьте, скажите хоть что-нибудь!
— Элиф, — хриплым голосом выдавил он, и сильно зажмурил глаза. — Не так все должно было произойти, не так!
Теперь пришло мое время хранить молчание, и я просто отвернулась от него, не в силах больше сдерживать слез.
— Нет, не плачь, прошу тебя! — он стремительно встал передо мной на колени, взяв руку в свою. — Я не знал, что ты драконица, я думал, что тебе не передалась эта сила. Мне лишь хотелось, чтобы ты была рядом, училась здесь, где должна была учиться, если бы носила мою фамилию. Я любовался твоим прекрасным личиком, нежным и умным, как у моей матери. Ты так на нее похожа! И радовался, что ты здесь, со мной, моя дочь, мой единственный ребенок.
Теперь из его глаз потекли слезы, и он прижался губами к моей руке.
— Но почему вы не сказали мне правду? Почему я росла все это время в пансионате госпожи Стрелицкой? Почему вы отказались от меня?
— Клянусь своей честью, я бы никогда не отказался от своего ребенка! Все было не так… На некоторые вопросы лучше не искать ответов, они ранят.
— Меня ранит неведение, я имею право знать! Расскажите мне правду.
Он судорожно вздохнул, и крепче сжал мою руку.
— Моя супруга была красивой девушкой, я влюбился в нее с первого взгляда. Она была младше меня на двадцать лет, но я готов был на все за право любить ее, называться ее мужем. Однако бороться за ее руку мне не пришлось: семья Рустемзаде из рода Лесных Пожаров посчитала честью породниться со мной, и моя Танильдиз с гордым видом дала свадебные клятвы. Видела бы ты ее царственные черты лица, восточный разрез глаз, волнистые волосы, мягкие, нежные, как шелк. Я любил ее так, как только может любить мужчина, и был счастлив, когда узнал, что у нас будет ребенок. В тот день я едва не сошел с ума, пока она рожала нашего первенца в течение двадцати часов. Когда мне положили младенца на руки, я узнал, что это девочка. Наша дочь, малышка Туана.
Однако очень быстро стало понятно, что ребенку не передалась сила дракона, и Танильдиз заставила меня разогнать целителей, сократить количество прислуги, оградить дочь от общества, чтобы никто ничего не знал. Мы перепробовали разные средства, но сила не показывалась, и даже не было надежды, что она проявится в более позднем возрасте. Моя жена была в ярости и отчаянии, ее нервозность возрастала с каждым днем, потому что ее родина — достаточно суровое место, с суровыми обычаями. Я не думал об этом во время женитьбы, но после — искренне раскаялся, что не узнал больше, и не защитил свою семью.
В ее землях считается, что ребенок, рожденный у драконов, но лишенный родовой силы — это осквернение и ошибка природы. Такие дети не имеют права на существование, и главы семей лишают жизни недодраконов (прошу прощения за грубое слово). Танильдиз боялась, что ее родственники прознают о нашем секрете, и придут за малышкой. Я не мог поверить, что такие дикости совершаются в цивилизованном мире, и не мог представить, что они решатся причинить вред ребенку из рода Крутороговых, но, по ее словам, южане не остановятся ни перед чем, чтобы кровью смыть позор со своей чести. К ни го ед. нет
Но случилось как раз то, чего мы боялись: ее родня нагрянула весьма неожиданно, без предупреждения. Нам не удалось скрыть правды, и они были в бешенстве. Я тоже рассердился, и дело едва не дошло до дуэли, но супруга, как и всякая мудрая женщина, пустила в ход изобретательность, и быстро успокоила своих родственников. Она солгала, сказав, что мы лишь пытались оградить их от такого стыда, и сами собирались избавиться от ребенка, но в нашем государстве детей не убивают за отсутствие родовой силы, поэтому мы якобы хотели обставить все несчастным случаем или внезапной болезнью. Можешь представить, как было больно и унизительно такое говорить, но я и сам увидел в их глазах жажду крови и уверенность в своей правоте. Традиции и обычаи, почитаемые тысячелетиями, не вырываются из сердец из-за одного ребенка, и их не смягчил вид твоих пухлых щечек и шелковистых волос.
Спустя два месяца они вернулись домой, мы же понимали, что времени в обрез. Если Туана останется с нами — они сами вернутся совершить месть. Но и расстаться с дочерью было равносильно смерти. Танильдиз проклинала себя и свой род, стыдилась, что из-за их дикости я должен лишиться дочери, но я не винил ее, нет, о какой вине могла идти речь, если все дело было в образе мышления целого народа? В результате мы выбрали самых доверенных своих слуг, и отдали им тебя. Было условлено, что вы поселитесь далеко на севере, и мы регулярно станем тебя навещать, с соблюдением мер предосторожности.
Для всего остального мира Туана Круторогова скончалась в возрасте одного года. Казимиров и Ясногоров, являвшиеся моими лучшими друзьями, как могли поддерживали нас в столь тяжелую минуту, но им и в голову не могло прийти, что мы подстроили смерть своей дочери, чтобы защитить ее от настоящей гибели. Зато Рустемзаде еще как могли такое предположить. Они сразу заподозрили неладное, хотя отказывались верить в предательство со стороны Танильдиз. В итоге ее брат — самый жестокий мужчина, из всех, кого я когда-либо знал, — решил провести собственное расследование, и узнал всю правду. Моя жена как раз была беременна, так что они не стали обвинять или устраивать скандалов. Улыбаясь в лицо, за спиной они держали нож.
— Тот пожар… — спазм стиснул горло.
— Да, ее брат со своими людьми выследили вас, и сожгли заживо многих людей, лишь бы избавиться от тебя. На этот раз они захотели выставить все несчастным случаем, но мы узнали об их планах, совершенно случайно, мать Танильдиз проговорилась. Только я не успел: когда прибыл на место, огонь бушевал в полную силу, невозможно было подступиться. Моя родовая сила усмирила его, но в горе пепла и остатков здания обнаружилось множество трупов. Некоторых так и не нашли. Среди останков были твои приемные родители, а сколько было детей… страшно даже вспоминать! Среди живых я тебя не нашел, и вернулся домой,
