толпе, но не понимал. Что-то изменилось. Та самая конечность, которую я отлежал, наконец перестала ощущаться чужой. Но это была не конечность. Нечто иное. Прислушался к Астарте. Там всё оставалось по-прежнему, безумие и злость, злость и безумие. Здесь было нечто новое.
Нет, в моей жизни определённо происходит слишком много всякого... Непонятного.
— Республике хватает войск? С неодарёнными проще, как я думаю. Люди сами в добровольцы записываются, то по одарённым всё сложнее, если против нас все соседи выступили.
— А к нам регулярно сочувствующие приходят, из тех же соседних стран. Согласных с нашими идеями людей много. Я до Провозглашения Республики сам не представлял, насколько много. Нет, пока кадровый голод армии не грозит. Да и в интервенты ведь тоже отдельные отряды идут, а не вся армия.
Здание, в котором расположился ресторан, внешне мало чем выделялось, разве что вывеска была заметной, стильной. Так и написано «ресторан», но очень красивым почерком. На входе не слишком приветливый, но вежливый швейцар, которому Химуро представился полным именем и должностью. Нам предложили отдельный столик, а на третьем этаже. Внутри было стильно, но без излишней помпезности. Тёмные тона, мебель из чёрного дерева, пол выложен матово-чёрной плиткой. Первое впечатление вполне положительное. Выбирать блюда доверил Химуро, даже не став заглядывать в меню. Зачем? Я здесь, чтобы вкусить что-то новое и необычное, а не для того, чтобы искать знакомое и привычное. Не знаю, что там выбрал мой собеседник, но пара названий звучали интересно.
— Я правильно понимаю, что своих людей, выдающих себя за наёмников, вам пришлось отозвать? — спросил я, когда официант ушёл.
Данзо кивнул.
— Да, сразу за провозглашением. К счастью, сочувствующие у нас далеко не только среди наёмников.
В подробности он вдаваться не стал, но я и так понял. Наёмники — рабочая лошадка. Они действуют, а значит, и рискуют. Остальные, вроде химика Дейдары, существуют обособленно. Минимум контактов, наёмники, наверное, даже не знают имён и лиц других агентов.
— Где-то на наёмников просто начали криво смотреть, ожидая, что те будут говорить о республике. Прямых гонений, даже на членов боевого братства, практически не было. В худшем случае предупреждение, что по завершении контракта никакого продления. Но... Насколько я знаю, подобного ожидали, и даже большие проблемы предполагались. Можно считать, всё прошло относительно спокойно.
Принесли первые блюда, и мы прервались. Когда официант ушёл, я предположил:
— Думаю, члены родов понимают, что наёмники всё равно неспособны ни повлиять на политику, ни обеспечить достаточную разведку в силах противника. Если их, конечно, не пускать прямо в действующую армию.
Бывший храмовник кивнул:
— Всё верно. Нам сложнее приходится. Все приходящие извне и не имеющие рекомендации от членов братства, проходят проверку. Сначала фильтрацию, там ничего особенного, обычный опрос, кто, откуда. Если опрашивающий находит что-то подозрительное, посылают меня и моих коллег, проверять прошлое или устанавливать наблюдение. У нас кадровый голод, а ставить на важные посты непроверенных людей опасно. Вот и носимся.
Я кивнул. Какое-то время мы ели молча. Я в основном наслаждался вкусами, поэтому сначала брал немного на пробу, и, если нравилось, накладывал ещё, уже смакуя вкус. Если не нравилось — просто откладывал. Нам приносили новые блюда, Химуро расщедрился. Вскоре новое приносить перестали, а у нас ещё было что попробовать. Принесли вина. Данзо пил осторожно, я тоже не налегал.
Я видел, что его беспокоит какая-то мысль, но парень, похоже, не решался её высказать. Торопить его я не собирался, действительно наслаждаясь едой и прислушиваясь к себе. Чувство насыщения так и не наступало. Зато не покидало новое ощущение, которое я никак не мог интерпретировать. Что оно мне говорит? Что я чувствую? Как понимать эти ощущения?
— Като.
— М?
— У меня есть несколько вопросов по... Твоей природе. — Химуро, видимо, преодолевал какое-то внутреннее сопротивление, открывая эту тему.
Не знаю, неловко ему эту тему затрагивать, боится он ответов, которые может получить, или причина в чём-то другом. Но я чуть ли не физически ощущал, как он желает услышать от меня отрицательный ответ и не продолжать расспросы. Но у меня нет причин скрывать изменения, происходящие со мной. Я ничего не скрываю, зачем? Что-то я сомневаюсь, что они смогут понять больше, чем я сам.
— Спрашивай, — киваю, не выказывая ни малейшего беспокойства, будто это что-то пустяковое.
— Ты предполагаешь, что твоя природе теперь... — ему явно не нравилось слово.
— Полубожественна или приближена к существам, что когда-то назывались богами. Ага, — киваю. — Я точно не демон. Разница между тем, что я получал от демона, и тем, что есть сейчас...
Замолчал, формулируя мысль.
— Надо устроить пару тестов, но разница для меня заметна уже сейчас. Я точно не жрец, там разница ещё более заметна. Остаются сами одарённые, а их силы имеют сильную примесь энергии существ, ранее называвшихся богами. Метод исключения. Но это моё мнение, сможешь найти специалиста, кто разложит всё по полкам и объяснит мне, кто я, буду благодарен.
Данзо кивнул.
— Понятно. Допустим, что ты действительно получил частичку божественной природы...
Что-то мне резко разонравилась эта тема. Сейчас ведь что-нибудь скажет, отчего мне станет стыдно.
— А если поставить эксперимент?
Я насторожился.
— Какой?
— Поклонения. В храме такого уже не проводили, по понятным причинам, но сам алгоритм я изучил.
Я поднял руку в останавливающем жесте.
— Так, стоп. Какого ещё поклонения?
Химуро заёрзал.
— В древность приносили в жертву животных. Затем ритуалы стали более осознанными и структурированными. Некоторые из них достаточно просты. Можем провести такой, направив на тебя.
И смотрит на меня, всерьёз ожидая ответа. Я взял бутылку, оценил количество вина внутри. Больше половины, мы выпили всего ничего, таким до белочки не упиться. Понюхал, вроде не палёное. Снова взглянул на Химуро.
— Ты смеёшься надо мной?
— Нисколько, — уверенно ответил Данзо. — В нём ничего сложного. Справимся сами, кроме нас, никого и не нужно.
Я ещё раз принюхался к вину. Попробовал. Да нет, нормальное.
— Ты действительно не замечаешь изрядной доли безумия в твоём предложении?
Разведчик ухмыльнулся.
— Я предлагаю простое выражение почтения. Там задействованы минимальные энергии. Для человека это точно безвредно, зато мы сможем проверить твои предположения.
Я хмыкнул.
— Я бы предпочёл соблюдать такую штуку. Ты наверняка о ней знаешь.
Мой слегка обезумевший собеседник задумался, неуверенно спросив:
— Закон?
— Техника безопасности! Такими вещами стоит заниматься под пристальным наблюдением людей, что сумеют
