здесь для того, чтобы соблюсти ваши интересы.
— Тогда разрешите мне остаться там, где я живу.
— Да, я получила прощение Пола и Полин Андерсон о том, чтобы предоставить им право временной частичной опеки над вами.
— Мне с ними будет лучше.
— Протестую! Миз Стат не может самостоятельно принимать взвешенные решения и определять, что для неё будет лучше ввиду ее эмоциональной незрелости, — голос мистера Харта настолько меня раздражал, что мне хотелось разбить ему нос чем-нибудь тяжёлым. Планшетом, например. А потом заткнуть ему рот его же галстуком.
И, нет, я никогда не была доброй девочкой.
Терра, вообще, не место для добрых и слабых. Полин и Рори могут быть нежными цветочками, потому что у них есть Пол, который прибьет любого, кто попытается им навредить.
— Но, возможно, вам будет лучше с биологическими родителями? — начала мягко увещевать судья. — Да, у вас было непростое время. Но та связь, которая есть между родителями и их ребенком, способна преодолеть любые трудности.
Возможно, если бы со мной был Каи, я могла бы позволить себе слабость. Возможно, потом, когда все образуется, я снова попробую стать хорошей. Но сейчас мне нужно побыть жестокой.
— Если меня принудительно поместят в кровную семью против моей воли, я прекращу работать. А родители детей, которых я должна была лечить, получат письма, в которых я напишу о том, кто виноват в том, что их ребенок мучается или умирает. И каждая такая смерть будет на вашей совести.
— Вы угрожаете суду? — голос женщины походил сейчас на скрип снега. Но я без страха встретила ее взгляд.
— Я требую справедливости! Справедливости, которую заслужила! В моей жизни было много боли и не было нормального детства. И виноваты в этом мои биологические родители. В том, что заболела. Ведь это они решили пренебречь вакцинацией. В том, что я росла без любви. Они практически не общались со мной все эти годы. Но и общество на благо которого я неустанно работаю, мне задолжало. Почему вы — гражданское общество, позволили им отказаться от вакцинации? Почему вы позволили им подвергать жизнь маленького беззащитного ребенка смертельной опасности? Почему вы не желаете защитить меня от людей, по вине которых я страдала всю мою сознательную жизнь? Я не хочу жить с ними. И не хочу, чтобы они приближались ко мне или к моему ребенку. Никогда.
— Я услышала вашу позицию, — ответила судья сухо.
А через десять минут мы услышали судебное решение о том, что временную частичную опеку надо мной и моим ребенком получают Пол и Полин Андерсон. Но я должна дважды в неделю на протяжении года проходить психотерапию с целью найти взаимопонимание с биологической семьёй. И мои опекуны обязаны были этот процесс проконтролировать.
Это было горькой, но все же победой.
Отец орал, что так просто он это не оставит. Грозил новыми судами и тем, что не только меня, но и Рори у Андерсонов отберёт.
— Не слушай его, — шепнула мне на ухо Полин. — Это он от бессилия. Ничего он нам не сделает. Как на счёт того, чтобы по пути домой заехать в кондитерскую и купить шоколадный торт?
— Отличная идея. Но сначала я бы хотела сделать кое-что. Мне нужна будет ваша помощь. Хочу сменить фамилию. Точнее, убрать ее из моего имени. Остаться просто Астрид Эрден. Тут, наверное, потребуется ваше согласие?
— Ты уверена, солнышко? — спросил Пол осторожно. — Это не только их, но и твое имя. Ты имеешь на него такое же право, как и они.
— Абсолютно.
— Хорошо, — улыбнулся мужчина. — Если тебе этого, действительно хочется. Но потом мы поедем покупать самый большой шоколадный торт, какой только найдем в кондитерской. У меня теперь абсолютно официально есть три прекрасные девочки о которых я могу заботиться. И это стоит отпраздновать.
Я кивнула. Но для себя решила отметить этот день немного по-другому. Выберу в базе безнадёжных пациентов кого-нибудь и постараюсь вылечить.
Глава 32
Ли Каи
— Ты меня, вообще, слушаешь? — с некоторой долей раздражения спросил у меня командир взвода.
— Так точно. Слушаю, лер Лин.
— Тебе жить надоело?
— Никак нет, лер Лин.
— Тогда, объясни мне, чего ты туда полез вопреки приказу просто прикрывать отступление товарищей?
— Мы бы не смогли уйти далеко, имея на хвосте неприятеля. А они так подставились. Грех было не воспользоваться ситуацией. Целесообразность атаки превышала риски. И, в конце концов я же выбрался.
— На одном упрямстве выбрался. Тебя же едва откачали после этого фортеля.
— Кому суждено сгореть, тот не утонет.
— Ты не знаешь, что тебе суждено, мальчик. И с упорством, заслуживающим лучшего применения, ищешь смерти. — Мужчина смотрит на меня с укором.
Мы оба понимаем, что он прав. Но я на все том же упрямстве возражаю:
— Я служу своей родине и выполняю свой долг!
— Каи, прошло уже полтора года. Ты отказываешься от отпусков и увольнительных. Лезешь в каждую самоубийственную атаку в первых рядах. И вызывается добровольцем даже до того, как узнаешь, в какую авантюру ввязываешься. Дважды герой Иштара. На своем парадном кителе скоро не станет свободного места от наград. И я не понимаю, почему ты так ведёшь себя. Ведь в тебе нет ненависти к терранцам. Это видно. Если тебе приходится убивать, ты расстреливаешь их, как цели в тире. Без малейшего проблеска эмоций. Надо, значит, надо. Все.
— А как я должен убивать? Захлебываясь слезами жалости? Они пришли на мою землю и разрушили мои города. К захватчикам жалости быть не может. Среди них нет невинных жертв. Не по гражданским стреляю. Или я должен ловить кайф, убивая? Ну, уж извините. Не могу. И меня выворачивает, когда я такое вижу.
— Война — штука грязная. — мужчина тяжело вздохнул, отводя глаза. — Пережитые боль и страх требуют выхода. Иногда они выливаются в чрезмерную жестокость. И это хотя бы понятно. А как справляешься со своей болью ты?
— Испытываю удачу. Пока, она ко мне благосклонна.
— Каи…
— Я в порядке. Правда. Не
