дату – десятое ноября. Дмитрий поднялся с дивана. Голова гудела, тошнота и сухость во рту заставили его поспешить на кухню. На столе лежали вилка и нож, стояли недопитая бутылка виски, хрустальная рюмка, высокий стеклянный стакан, тарелки с нарезанной кругляшами колбасой и лимоном. На полу, у ножки стола, литровая коробка с апельсиновым соком. Лозинский нагнулся, схватил коробку, поднес ко рту. Сока в ней не было. Коробка полетела в сторону мусорного ведерка, Дмитрий кинулся к мойке. Пил жадно, прямо из крана. В голове продиралась сквозь остатки алкогольного тумана мысль: «Зачем так напился? Ведь я почти не пью. Не пил, даже когда изменила жена, погиб отец и когда умерла мама, а тут вот напился. Почему?» – память постепенно выдавала ему события минувшего дня. Он вспомнил, что ходил предлагать деньги Ульяне, вспомнил их разговор и посещение храма. Помнил, как прошел мимо спитых с опухшими лицами попрошаек, и сунул в сухонькую протянутую ладонь пожилой опрятной женщины в синем платке пятитысячную купюру, которую она торопливо спрятала в карман. Потом у него был долгий разговор со священником. Ему-то он и отдал деньги на строительство новой церкви, на детдомовцев и на операции больным детям. Батюшка спросил, не имеют ли эти купюры отношения к недавнему громкому ограблению инкассаторской машины в их городе. Дмитрий ушел, оставив священнослужителя без ответа. Он надеялся, что служитель Бога распорядиться ими по правде… Дальше был магазин и употребление алкоголя в своей квартире, наедине с горькими мыслями и неразделенной любовью. Было что-то еще. Да. Совсем забыл. Звонила тетка, сестра матери… Нет, не это. Дмитрий напряг память. Было что-то очень важное, что ему не удавалось вспомнить. Нестерпимо зачесалось правое плечо. Покойный отец говорил, что по поверью на плече сидит ангел-хранитель, поэтому, если чешется правое плечо, то день будет удачным. Дмитрий надеялся, что так и случится. Лозинский снова напряг память, стараясь восстановить хронологию событий вчерашнего дня. Вспомнить все не удалось. Неожиданно мысль остановилась на слове пещера. «Да, пещера. Туда хотел вернуться, чтобы попытаться попасть в мир Красной шаманки», – память выдала ему имя Зарина. Он помнил, это было имя шаманки в ее мире. Его словно ударило током. Теперь он вспомнил все! Или почти все. Он был в том мире! Он помнил, что отправился туда семнадцатого ноября, сейчас было десятое того же месяца. Значит, он вернулся назад, в прошлое. Он помнил город похожий на Аркаим, Великого Учителя, последний разговор в Зариной, помнил, что его учили, но чему и как, он не помнил. Значит, Красная шаманка говорила правду, они стерли у него часть воспоминаний и отправили назад, в свой мир. Судя по сегодняшней дате, его отправили назад и во времени. Дмитрий помотал головой.
«Однако. Прямо как в американской комедии Гарольда Рамиса «День сурка» получается. Что ж придется жить с тем, что имеем. Как? Что делать дальше? Или мне все это приснилось? Может быть, я потихоньку схожу сума?»
Дмитрий вернулся в спальную, сел на кровать, взял пульт от телевизора, нажал на кнопку. Экран просветлел, являя его взору солидного усатого мужчину в полицейской форме с погонами полковника, который хорошо поставленным голосом докладывал:
– Ко Дню сотрудников органов внутренних дел мы подошли с высокими показателями. Есть над чем поработать. К сожалению, разыскиваемый правоохранительными органами работник службы инкассации Андрей Галактионов, похитивший из бронеавтомобиля пятьдесят миллионов рублей, и который предположительно может являться соучастником убийства некоторых членов туристической группы, обнаруженных в пещере Красной шаманки, не найден.
«Значит, все в реальности и я не сошел сума» – мелькнуло в голове Дмитрия.
Важный полицейский продолжал вещать:
– Не обнаружена машина, на которой скрылся преступник, и похищенные им деньги.
Лозинский выключил телевизор.
– И не обнаружите.
Теперь он знал, что ему делать дальше. Из спальной он прямиком отправился в ванную, принял душ, надел чистые вещи, почистил зубы, побрился, употребил, для улучшения состояния, таблетку от головной боли, щедро оросил себя одеколоном. Теперь он был в порядке. Перед уходом из квартиры глянул на себя в зеркало и… увидел там улыбающееся лицо Красной шаманки. От неожиданности Дмитрий отпрянул от зеркала, закрыл глаза, помотал головой, желая избавиться от видения. Когда он вновь посмотрел на зеркало, шаманки там не было.
«Почудилось. Наверное, сказывается влияние похмельного синдрома», – решил Лозинский, рассматривая себя в зеркале. Немного смутили темные круги под глазами, но это не испортило ему настроения. Он подмигнул сам себе, улыбнулся, бодро изрек:
– Все нормально. Ты начинаешь новую жизнь, Дмитрий Николаевич!
Путь к дому Ульяны лежал мимо цветочного магазина, поэтому он предстал перед девушкой с большим букетом белых пионов.
– Привет. Это тебе.
– Ты?! Вчера я подумала, что ты ушел навсегда.
В зеленых глазах Ульяны Дмитрий прочитал растерянность, радость и нечто такое, что согрело его сердце.
– Как видишь не навсегда. Я пришел тебе сказать, что передал деньги священнику и попросил его использовать их на строительство храма, на помощь сиротам и больным детям. Самое главное, хочу сказать, что не могу без тебя!
Ульяна счастливо улыбнулась.
– Я тоже, но это не все, что хочу тебе сказать. Я не сказала тебе самого главного. Ты должен знать, что у нас будет ребенок.
Дмитрия словно окатило холодной водой. «Вот он подарок, о котором говорила во время прощания шаманка! Вот чье рождение она имела в виду!» – он крепко сжал девушку в объятиях, сминая букет цветов. Его губы покрыли ее лицо поцелуями, но она вдруг отстранилась, помрачнев, сказала:
– Дима, я боюсь. Я не знаю, может ли родиться нормальный ребенок, зачатый в аномальной зоне, в ужасной пещере с привидениями, где были совершены убийства? Я даже хотела сделать аборт, но мои родители люди верующие, они уговорили меня не совершать греха.
Дмитрий снова притянул Ульяну к себе, крепко прижал к груди.
– Правильно сделали. Не переживай, наш ребенок будет нормальным. Рождение новой жизни, это знак победы добра над злом. После темноты рождается свет, рождается надежда, рождается вера в будущее. Так что все у нас будет хорошо. Ты веришь мне?!
– Верю.
Ульяна поверила не зря. Через два месяца они сыграли свадьбу, и стали жить в квартире Лозинских, а вскоре у них родилась дочка. Кроху назвали Марией, в честь матери Дмитрия. Ей-то они и умиленно любовались стоя у детской кроватки. Безмерная радость наполняла их сердца. За окном бушевала весна, слышался веселый щебет птиц, а маленькая Маша, повернув голову в сторону входа в спальню, мило улыбалась кому-то невидимому. Невидимому Ульяне. Дмитрий видел, кому улыбалась его дочь… Это была
