В тени группы хлопковых деревьев ссорилась кучка детей.
Сначала Йама решил, что они поймали какое-то животное и теперь рвут его на части, но потом он понял, что дети убили одного из лесных людей и зубами отдирают мясо с костей.
Одна девочка сидела в сторонке и с жадностью пожирала пригоршню окровавленных внутренностей. Трое маленьких детей гоняли по пыльной траве отрезанную голову. Глаз не было, а череп разбили, чтобы добраться до мозга. Рядом сидели два связанных человека из лесного племени, раскачиваясь туда-сюда от ужаса и горя.
Капитан взглянул на это зрелище и бросил:
— Никто из рабов, которых заполучили дети, долго не живет. Мы специально следим, чтобы им доставались самые слабые. Ну и старые, конечно. Какой смысл держать раба слишком старого, чтобы работать?
До этого момента Йама не задумывался, почему среди кланов лесных людей совсем нет стариков. Он справился с отвращением и гневом и сказал:
— Я должен поговорить со своим слугой.
— Только не тяни, — потребовал капитан. — Я хочу вернуться домой. Не дело это — оставлять все на рабов. Человек сам должен следить за своим имуществом, иначе он — не человек и этого имущества не заслуживает.
Итак, они с Пандарасом пленники, думал Йама. Раньше он это только подозревал, дураком он был, это ясно.
— Хорошо, что мне не пришлось общаться с этим старым козлом, — сказал Пандарас, когда Йама его нашел. — Чего он от нас хочет?
— Ты видел, что случилось с рабом детей?
— Слышал крики. Йои Сендар не позволил мне подойти ближе. — Пандарас бросил взгляд на вождя лесных людей, который неподвижно сидел с несколькими членами своей семьи в тени большого хлопкового дерева. — С людьми Могучего племени все ясно, господин. У них каждый — отдельное королевство. Они никому не доверяют, даже собственным детям. Это дикое место, господин. Я тебе говорил, не надо было нам сюда приходить.
— Мы должны найти храм, Пандарас.
— Я про него спрашивал, но лесные люди сразу проглотили языки. Что с ними такое, господин? Почему они не защищаются?
— Они туземцы, аборигены. Они знают только то, что всегда знали, и не могут представить, что может быть иначе.
Когда-то они жили в гармонии с Могучим племенем, меняли охотничью добычу на продукты, выращенные в долине, но потом Могучее племя преобразилось.
— Они злодеи, господин! Люди не едят людей!
Йама вспомнил амнанов, которые охотились на рыбарей, пока его приемный отец это не запретил.
— Видишь ли, — стал объяснять он, — некоторые расы смотрят на аборигенов как на животных. Так и здесь. Но я никогда не видел таких отвратительных людей, как Могучее племя. Они не злодеи, а жертвы какого-то сумасшествия.
— Я называю это злодейством, — настаивал Пандарас. — Полагаю, мы здесь пленники. Йои Сендар считает, что тебя принимают как почетного гостя, он рад, что привел нас сюда.
— Лесные люди часто приводят сюда гостей. Когда-то люди Могучего племени были замечательными художниками и ремесленниками, и в те времена сюда, наверное, ходило много торговцев. Теперь Могучее племя потеряло интерес к торговле, но лесные люди не могут этого понять.
Йама рассказал Пандарасу о планах капитана начать войну против соседей.
— Он думает, что я наемник.
— Ты и есть наемник, господин. Каждый это видит, кроме тебя.
— Здесь считают, что ты — мой раб. Думаю, есть смысл поддерживать эту игру. У капитана где-то неподалеку спрятаны богатства, у всех остальных Могучих людей, наверное, тоже.
Пандарас кивнул:
— Йои Сендар говорит, что все старинные вещи хранятся в одном месте. Он хвастал богатствами этой деревни, как будто они — его собственные. Я ему тогда не поверил, потому что он не сказал мне, где они.
— Йои Сендар верен своему господину. Ты забыл про браслеты, которые носили лесные люди. Откуда, ты считаешь, они их взяли?
Пандарас стукнул себя по лбу и засмеялся:
— Ну и дурак же я, господин! Быть так близко к сокровищам и их не увидеть!
— Я собираюсь потребовать у капитана доказательств, что он может оплатить мои услуги за войну против соседей.
— Значит, у тебя есть план. Хорошо. Ты поправляешься после своих приключений, господин.
— Дело не в деньгах. Вещи не имеют значения. Посмотри вокруг, если не веришь. Я делаю это не из-за денег, а потому что должен, Пандарас, — сказал Йама.
Он объяснил свой план, затем притворился, что сбивает Пандараса с ног и лупит его что есть мочи, стараясь, чтобы представление выглядело как можно убедительней. Когда он вернулся к капитану, тот проворчал, что Йама слишком уж долго отсутствовал.
— Я не забыл, что мое время принадлежит тебе, — поклонился Йама. — Я немного потратил его сейчас, чтобы потом ты получил большую выгоду.
— Если бы это был мой раб, я бы его убил.
— Он — все, что у меня есть.
— Когда мы победим своих врагов, ты сможешь иметь рабов сколько захочешь.
— Ты много обещаешь, капитан, но мне бы хотелось увидеть доказательство. Так сказать, залог.
— Когда враги будут разбиты, ты получишь сполна. Разумеется, большая часть достанется мне, но ты получишь свою долю.
— Я должен увидеть хоть что-то своими глазами, — настаивал Йама. — Что в этом дурного? Ты сам говорил, что не считаешь это большой ценностью.
Капитан с подозрением уставился на Йаму.
— Увидишь в свое время.
— Никто не доверяет другому просто так. Ты сам мне это объяснял. Я должен увидеть, что получу, прежде чем соглашусь тебе помогать.
У капитана от гнева перекосило лицо.
— Надо было тебя убить!
— Тогда бы я точно не стал тебе помогать, — спокойно отозвался Йама.
Капитан отвернулся, топая ногами и тяжело дыша, пока снова не овладел собой. Потом ворчливо сказал:
— Это касается всей деревни.
Могучие люди спорили весь день и часть ночи. Лесные люди зажгли фонари и развесили их на нижних ветвях хлопкового дерева. Могучие люди страшно ругались друг на друга, ничего нельзя было решить, но тут один из мужчин бросился на капитана с ножом, и тот выстрелил из ружья ему в живот.
Снова крики, на сей раз орал в основном капитан. Рабы унесли раненого. Потом капитан подошел к месту, где ожидали Йама и Пандарас.
— Мы отведем тебя туда прямо сейчас, — буркнул он, — но с завязанными глазами.
Собралась вся деревня, потому что никто никому не доверял. Эти люди были пленниками собственной жадности и подозрительности. Капитан, шагая рядом, с удовольствием объяснял это Йаме. Он утверждал, что это признак их особой исключительности.
