себя — тем маленьким кусочком, который они себе выдумали и полюбили.
Конечно же, спустя несколько мучительно долгих дней, он приспособится. Свыкнется и успокоится. Запрёт зверя в клетке, в укромном уголке своей души. Сделает вид, что его не существует. И, быть может, даже сумеет сам в это поверить. Сможет насладиться спокойствием и обществом людей, которые его любят. Насладиться миром.
Но в данную секунду он был на взводе. Буквально не находил себе места и готов был лезть на стену. А чудовище внутри него скулило и рвалось на волю — не важно как, и кто при этом пострадает. Утешало лишь то, что осталась всего неделя до следующего Спуска. Всего восемь или девять дней до момента, когда возобновиться война с Иль’Тартом. Когда его вновь призовут на флот, где он сможет хотя бы время от времени избавляться от оков и становиться... тем, кем он должен был быть, когда доставал меч из ножен. Тем, кто был нужен его королевству. Его острову. Его дому.
И только подумав об этом, Персиваль не удержался и сделал большой глоток. Вино приятно обожгло горло, прокатилось по внутренностям, щекоча нервы.
— Ого, кэп! — окликнул его уже заметно набравшийся Рыжий. — Похоже, мы в порту! Заходим на посадку!
Персиваль с трудом мог сказать, сколько времени прошло с последней переклички. Но теперь тоже заметил, как корабль перешёл в дрейф. Замедлился и затаился, двигаясь при помощи маневровых.
— В порту? — растерянно пробормотал Граф, оборачиваясь к иллюминатору. — Я не слышал, как нас подцепили, а вы? Да и... Где тогда сраные облака?
— Семьсот восемьдесят четыре, — озабоченно сообщил Счетовод своим совсем ещё мальчишеским голосом.
— Бездна, возможно я нажрался в дрызг, но я понимаю, что лопочет этот умалишённый! — сказал Граф. — Взгляните, мать его! Остров вышел из облаков!
Персиваль оставил недопитый стакан и встал со своего места. Подошёл к иллюминатору, возле которого уже столпилось несколько человек, пахнущих кислой выпивкой. Было сложно различить что-то через грязное, замызганное стекло, но Граф несомненно был прав.
— На сто восемьдесят четыре часа раньше, — с восторгом пополам с ужасом сообщил Счетовод. Персиваль и не догадывался, что парень может проявлять такие эмоции.
— Дерьмо... — пробормотал Фарви.
В дверь каюты постучали.
— Эй, пьяные ублюдки! — закричал боцман. — Стройся на палубе!
— Сраное дерьмо, — добавил Фарви, распрямляясь и пытаясь застегнуть верхнюю пуговицу мундира непослушными пальцами той руки, что не держала бокал вина.
А Персиваль улыбнулся. Что ж... Может быть, и для него, в коем-то веке, Бог припас заслуженную награду.
Глава 9. Заслуженная награда. Часть 2
Преждевременный выход Иль’Пхора из облаков практически не смутил команду. Пожалуй, их не смутил бы даже полк Иль’Тарта, поджидающий в порту, или охваченный огнём город. Ревущей, горланящей и гогочущей толпой они вывалились из трёх кораблей. Расползлись, шумя, по пристани.
Некоторых ждали жёны и дети, но таких оказалось меньшинство. Справедливо. Сегодня был день другой семьи. Семьи, которой эти люди становились, стоило лишь взойти на борт уплывавшего на несколько недель корабля. Семьи, которой они обязаны были стать вдали от дома, вдали от родных. Это, или оставаться в одиночестве против врага и бесконечной ледяной бездны.
Теперь наступил их вечер. Время отпраздновать победу. Вспомнить павших. Вспомнить, что в мире существует что-то кроме океана, запаха потных ног, пробирающего до костей холода и страха смерти. Осуществить переход к мирной жизни, который многим, включая Персиваля, давался очень непросто.
Сегодня можно было расслабиться. Отпустить всё, что случилось в плаванье. Поделиться байками и историями, которые становятся весёлыми, лишь когда чувствуешь под собой почву. Похвалиться собственной доблестью, приукрашивая детали и пропуская моменты, когда тебе хотелось обделаться от страха.
Таким должен был стать этот вечер. Хорошим, правильным, спокойным. Должен был, но не стал.
Барак всегда казался Персивалю большим и пустым — особенно после крохотных, неуютных кают боевого фрегата. Здесь почти не было мебели, кроме двух столов, нескольких скамей по краям и ряда неудобных коек в дальней части.
Однако сейчас, он показался ему меньше любой корабельной подсобки.
По меньшей мере тридцать человек в серых с чёрным мундирах расступились по огромному залу, заняв позиции через каждые несколько шагов. Встали возле окон и двери, будто готовили здесь настоящую засаду, а их единственной задачей было отрезать пришедшим все возможности для побега. С невозмутимыми лицами, с какими убивают врага, а затем, как ни в чём не бывало, садятся ужинать.
И это неуютное чувство, которое лишь подстёгивало зверя внутри Персиваля, стократ усилилось, когда дверь за солдатами подполковника Орсела и экипажем его кораблей закрылась.
— Господа.
Генерал Даунстренд, статный и широкоплечий, со светлыми, слегка редеющими и схваченными сединой волосами, стоял прямо по центру барака, сцепив за спиной руки. На нём был мундир — парадный, чёрный с красным. На плечах виднелись нашивки, а также несколько медалей, зловеще поблёскивавших в тусклом белом свете ламп. Он облизал губы — хищно, будто в оскале. И посмотрел прямо на подполковника Орсела.
После нескольких секунд промедления, тот наконец опомнился:
— Сэр! — Орсел отдал честь двумя ударами в грудь так рьяно, будто увидел перед собой самого короля. — Я рад доложить об успешно завершённой миссии патрулирования, которую ваш штаб поручил мне. Если позволите, я хотел бы предоставить вам полный отчёт завтра к обеду, в котором тщательно распишу...
Все, включая подполковника, увидели, как при этих словах скривилось и так морщинистое лицо генерала Даунстренда. Как его серые глаза блеснули, сузились и превратились в угрожающие полоски металла.
— Успешное завершение миссии... — теперь оскал стал совершенно очевиден. — Так ты называешь сраную государственную измену?
— Сэр? — Подполковник Орсел несколько раз оторопело моргнул.
— Ты, мать твою, решил поиздеваться надо мной, солдат? — взревел генерал так, что Персиваль увидел, как несколько капель слюны вылетели из его рта в сторону Орсела. — Смеешь рассказывать мне об удачной операции? Может быть, ты ещё собираешься назвать это хорошо проделанной работой? Попросишь наградную ленту или, ещё лучше, сразу генеральскую нашивку?
Даунстренд подошёл к Орселу почти вплотную. Замер, вперив в него взгляд разъярённых глаз. Теперь прямо и вытянувшись по струнке стояли даже самые пьяные — то есть те, кто, как думал Персиваль, стоять не могли вовсе.
— Или ты просто хочешь, чтобы я её лишился, солдат? — тихо, но отчётливо проскрежетал генерал.
— Сэр, я не понимаю...
