власти в целом делали все возможное для защиты еврейских подданных от враждебности местного населения и конкурирующих меньшинств. Где это не удавалось, что порой имело место, виной были скорее слабость и лень, а не активная неприязнь.
Реформы и сопутствующие им изменения принесли евреям Ближнего Востока некоторое облегчение в их тяжелом положении, весьма заметном к началу XIX века.
Это тяжелое положение можно объяснить рядом причин. Некоторые уже отмечены: внутренний упадок еврейских общин; снижение образовательного уровня до появления Альянса и вытекающая отсюда потеря полезных и востребованных на рынке навыков; вытеснение евреев из их традиционных профессий более оснащенными, более образованными и прежде всего более защищенными христианскими конкурентами. К этому можно добавить общее ослабление исламской власти и ее влияния на отношение мусульман к подчиненным общинам. К началу XIX века мусульмане стали осознавать прогресс Европы и свою относительную слабость. Русские завоевали и аннексировали мусульманские земли вокруг Черного моря и в Закавказье и вскоре смогли продвинуться в старые мусульманские города Центральной Азии. В 1798 году французы с легкостью завоевали Египет и удерживали его более трех лет; покинуть его их вынудили британцы, а не мусульмане. В 1830 году французы вторглись в Алжир, в 1839 году англичане захватили Аден. Это были лишь первые шаги в установлении британской, французской и русской мертвой хватки в самом сердце ислама.
И это было еще не все. Русские в Закавказье и французы в Египте нашли среди местных христиан добровольных и полезных помощников в установлении контроля над мусульманским населением. Недовольство мусульман, рассматривающих это поведение как нарушение традиционных принципов зиммы, отражено в литературе того времени{212}. С дальнейшим продвижением русских, французов, британцев, а затем и немцев на Ближний Восток и Северную Африку, а также с ростом числа бывших зимми, в том или ином качестве готовых служить европейским великим державам, это негодование усилилось. Потеря власти привела к потере доверия, а затем, в свою очередь, к потере толерантности. То, что осталось от мусульманской толерантности, подвергалось теперь серьезному испытанию, поскольку зимми пытались совместить совершенно несовместимые цели равных гражданских прав, иностранной защиты и национальной независимости. Снисходительное терпение уступило место недоверию, легкое презрение ранних времен сменилось часто вполне обоснованным страхом, иногда смесью страха и зависти.
Во всем этом еврей не был, с точки зрения мусульман, основным виновником. Скорее местный христианин считался помощником и подстрекателем врагов ислама. Но начиная с середины столетия евреи также стали опосредованно пользоваться своей частью плодов империй, когда благодаря новым возможностям получения образования они, как и местные христиане, могли в различной степени предложить свои услуги иностранным правительствам и предприятиям. Но если еврей не считался главным виновником, он, безусловно, являлся самой легкой жертвой. Христиане были многочисленны и хорошо защищены; евреев же было мало, и в лучшем случае они находились под слабой и непостоянной защитой заграничных держав. Во время всеобщих, часто ненаправленных вспышек страха и негодования враждебность была нацелена на еврейских и христианских зимми, и нападениям подвергались наиболее незащищенные и уязвимые группы населения.
Хуже того, не только мусульмане выступали против евреев, но — и даже более значимо — их соотечественники, христиане-зимми. Прославляя свою вновь обретенную власть и защиту нынешних могущественных покровителей, они обратились против своих несчастных еврейских соседей, задействовав арсенал древнего фанатизма, подкрепленный современными идеологиями. Начиная с 1860-х годов наблюдается зловещий рост антисемитизма в европейском стиле среди христианских общин империи. Сильнее всего это заметно у греков, но затронуло также и других, включая арабоязычных христиан Леванта и Египта. Одной из причин тому, безусловно, являлась их повышенная восприимчивость европейскому влиянию, в том числе теории и практике европейского антисемитизма; другой причиной был начавшийся во второй половине XIX века образовательный и экономический подъем османских евреев. Это явление противостояло целям христианских торговцев, лавочников и ремесленников, составляя им конкуренцию из того населения, которое они привыкли не принимать в расчет. Примечательно, что появление антисемитских лозунгов и обвинений почти всегда сопровождалось нападениями на еврейские магазины и мастерские и призывами к бойкоту. Мусульманское население если и подпало под влияние этих подстрекательств, то в последнюю очередь, и османские власти обычно предоставляли еврейским подданным всю возможную защиту. Почти до конца империи многие евреи, пострадавшие или опасавшиеся преследований в России, Румынии и других балканских странах, бежали оттуда и находили убежище на османских землях.
Похоже, в Стамбуле и других турецких городах мусульмане тогда осознавали, что евреи не враги, а такие же жертвы, как и турки. Турецкое общественное мнение не было антиеврейским в целом, и для защиты евреев от местных преследователей иногда предпринимались официальные действия. В арабских провинциях Османской империи, среди населения, политически менее искушенного, антиеврейские проявления участились. В тех странах Северной Африки, где коренного христианского населения не существовало, евреи были более полезны европейским державам и, следовательно, более ненавистны мусульманским соседям.
В такой ситуации евреи страдали от двух основных недостатков: их незащищенный статус делал их легкими жертвами, а низкий уровень образования оставлял без полезных навыков, и потому их презирали и мусульмане, и христиане как на Востоке, так и на Западе.
Этими двумя проблемами в основном и занимались Alliance Israélite Universelle и родственные организации. В обоих отношениях они добились значительных успехов. Их основные усилия были направлены на улучшение правового статуса евреев путем принятия и эффективного применения более совершенных законов в соответствующих странах, и действовали эти организации путем заступничества или даже вмешательства.
Важнейшим методом стала гласность. В прежние времена даже масштабные гонения могли пройти практически незамеченными. В эпоху телеграфа и газет, с сетью Альянса и других представителей прессы, по всему Ближнему Востоку и Северной Африке случаи жестокого обращения и преследований сразу становились общеизвестны. Такие сообщения могли серьезно смутить мусульманских правителей, особенно принимая во внимание, что большинство из них были банкротами и срочно нуждались в привлечении кредитов с европейских денежных рынков. Это придавало дополнительную силу ходатайствам и вмешательствам еврейских представителей и организаций или европейских правительств. С 1840 года такие вмешательства становились все чаще.
Учреждение постоянных посольств мусульманских стран в европейских столицах открыло новую линию доступа, а визиты ближневосточных монархов предоставили еще одну возможность. В частности, Насер ад-Дин, шах Ирана, был адресатом ряда еврейских жалоб и просьб во время трех его визитов в Европу{213}. Правда, нет никаких доказательств того, что они очень помогли евреям в Иране, положение которых оставалось тяжелым до конца правления династии Каджаров в 1925 году.
Наиболее эффективным путем вмешательства, разумеется, были официальные каналы какой-нибудь великой европейской державы. С установлением прямого
