Полоцковский оказался жив, но Ильяс не отдавал его стражам, пока те, помимо антимагического браслета, еще и на ноги такой же не нацепили и не усыпили заклинанием. Никто не хотел, чтобы он сбежал, поэтому вместе с преступником к стражам поехала охрана Ильяса — проследить и удостовериться, что того устроят в камере, откуда он никуда не денется.
Ильчс шагнул ко мне и крепко обнял. Пока мы добирались сюда, он вообще постоянно меня обнимал или целовал, где только выдавалась минутка и возможность.
— Тебе сейчас нужна энергия? — спросила, прижимаясь ближе.
— Твой поцелуй компенсировал часть необходимого, — глухо ответил он мне, погладив по волосам.
— А остальное?
— Остальное потихоньку само восстановится.
— Если я буду рядом, то быстрее?
— Да, гораздо.
— Тогда я буду рядом, — пусть и не думает, что я его оставлю одного в таком состоянии. Даже учитывая, что за дверью полно охраны. Кстати, надо будет вернуться к вопросу, почему инкуб примчался к вулкану один и без защитного костюма.
— Если ты уверена, то пойдем в спальню. Что мне необходимо, так это немного отдохнуть.
— Да, конечно.
Довела его до нужной комнаты, обнимая за талию. На ногах он держался, но мне так было спокойнее. Ильяс разлёгся на большой кровати прямо поверх синего покрывала и явно удивился, когда я легла рядом, крепко сжав его ладонь.
Улыбнулся мне, а потом закрыл глаза. Правильно, пусть поспит — что-то мне не нравится его хриплое дыхание.
— Может мы... ну ты понял, — неуверенно предложила.
— Нет.
— Почему?
— А ты этого хочешь?
— Конечно — ответила с заминкой, думая о том, чтобы он перестал так хрипеть.
— Нет, Нари, ты хочешь помочь мне восстановиться. Вот когда захочешь как мужчину, мы поговорим. Всё, спи.
Почувствовала огромное облегчение. Всё-таки к большему я пока не готова.
Ильяс заснул очень быстро, вот только что разговаривал со мной, пара секунд — и уже дыхание потяжелело, ресницы перестали подрагивать. Я наблюдала за ним, изумляясь, что вот так разлеглась на кровати вместе с инкубом. Сказал бы кто-то пару дней назад, что со мной столько всего произойдёт — ни за что бы не поверила.
Закрыла глаза, тоже решив поспать. Но не тут-то было. В голову лезли воспоминания. С содроганием я снова видела, как затягиваю живого человека под землю. Никогда не применяла свою стихию для нападения, случай с цветочным горшком не в счет — тогда я защищалась. Сегодня, конечно, тоже защищала — не себя, а своего мужчину. Но мне всё равно было жутковато. Несмотря на всё, что сделал Полоцковский, я не желала ему смерти. Ильяс сказал, что тому грозит лишение магии и тюрьма — прекрасное решение.
Инкуб пошевелился и чуть перевернулся, устроив голову на моём плече вместо подушки. Ну и ладно, если ему так будет легче...
В голове возникла сумасбродная идея... Посмотрела на Ильяса, но он спал очень крепко. А что если я...
Не утерпев, толкнула инкуба обратно на подушку и, жутко смущаясь, быстро поцеловала в щеку. Не проснулся. Погладила по лицу и коснулась губами высокого лба. Тот же эффект. Осмелев, я начала покрывать его лицо легкими поцелуями, едва касаясь. И радостно отметила, что его дыхание чуть выровнялось. Отлично! Продолжила в том же духе, иногда прерываясь и любуясь мужчиной.
Кажется, за эти пару часов, сколько инкуб проспал, я влюбилась в него еще сильнее. Целовала, а сердце щемило от нежности к нему. И я до последнего твердила, что мы не пара — чушь! Вон как злодея одолели вместе. Ильяс позже признался, что хотел вымотать Полоцковского, чтобы он обессилел от напряжения и жара, всё-таки инкуб сильнее, да и вулкан давил своей магией. Им обоим было невероятно сложно сражаться в таких условиях, но Ильяс был уверен, что в конце концов победит. А тут я так удачно отвлекла Полоцковского и затянула под землю. Меня похвалили и назвали умницей. Приятно как!
Отвлеклась от поцелуев и потерлась носом о его ладонь, которой он так и сжимал мою.
Инкуб вдруг вздрогнул и проснулся. Посмотрел на меня, тепло улыбнулся.
— Ты здесь.
— Конечно, никуда я теперь от тебя не денусь, — подтвердила шутливым тоном.
— Я рад, — он чуть приподнялся и посмотрел на часы. Удивлённо поднял брови. — Я проспал больше суток?
— Нет, пару часов всего, — ответила честно.
Поймала его недоверчивый взгляд.
— Серьезно?
— Ну да, — подтвердила, не понимая, почему он косится на меня с непонятным выражением лица. — А что такое?
Ильяс вдруг одним рывком подмял меня под себя, заставив охнуть от неожиданности и напрячься — всё-таки такая поза для меня в новинку...
— Признавайся, что ты сделала? — спросил он, лукаво улыбаясь.
— В с-смысле?
— Без тебя рядом я проспал бы около двенадцати часов. Если бы ты просто держала меня за руку, срок сократился бы часов до шести, но два... Ты точно что-то делала! — и он прищурился, глядя на меня.
Эх, как быстро меня раскрыли...
И так как инкуб ждал ответа, пришлось признаваться:
— Ну поцеловала... совсем немного, — о, всё, щеки начали гореть под таким пристальным взглядом.
— Да? И куда же?
Молчи, Нари, молчи. Так и делаю — молчу.
— Сюда? — он наклонился и, потершись носом, поцеловал в висок.
— Д-да.
— И сюда? — очень нежный и долгий поцелуй в щеку.
— Тоже, — выдохнула, чувствуя неистово бухающее в груди сердце и жар, растекающийся по телу, похлеще, чем на вулкане.
— А сюда? — на этот раз поцелуй достался самому уголку губ.
— Да, — закрыла глаза, не в силах больше выносить его горящий взгляд.
Он, видимо, тоже не выдержал и поцеловал прямо в губы — страстно, горячо, глубоко, так пламенно, что я напрочь забыла про окружающий мир.
Остались лишь его дыхание, его лаковый шепот, прерывающийся от страсти, его руки и губы, превращающие моё теле в безвольное желе. Не знаю, сколько прошло времени, но в себя меня привело сказанное с мукой:
— Надо остановиться...
Распахнула глаза, чтобы увидеть инкуба. Совсем без рубашки. Это я что ли стянула? Брошенный бегло взгляд на себя любимую показал, что и на мне осталась всего пара клочков одежды... Да и плевать. Она разве вообще нужна? Раз мы теперь вместе, то какой смысл тянуть с близостью? Возможно, если бы начали раньше, Ильяс так сильно бы не пострадал. Да и эти пара часов наедине со спящим мужчиной что-то перевернули в моём сознании. Позволили понять, что дороже всего — жизнь, его и моя, и нет никакого смысла мучить себя всякими условностями и предрассудками. Хочу прямо сейчас с ним всего, и плевать на последствия.
