– Полагаю, да… – нахмурился Саша. – Ну, или почти так…
Я задумалась. Так может вся эта преувеличенная разговорчивость Полины на тему оплодотворения – всего лишь защитная реакция на ее же неприятие?
– А ты, кстати, тоже выглядишь слишком спокойной для той, кого осчастливили лицензией, – заметил Романов с кривой улыбкой. – Хотя вроде всегда и мечтала о собственном спиногрызике… Или муж тоже не хочет?
– Муж как раз очень хочет ребенка! – эмоционально возразила я.
– А ты? – Саша посмотрел на меня с интересом. – Ты сама хочешь?
Но я не успела ответить на этот странный выпад, поскольку в палату наконец заглянул Илья. Я сразу бросилась ему навстречу и утонула в его объятиях.
– Я принес тебе пирожное, – заговорщицки шепнул мне Илья. – Лена хоть и не разрешила приходить с гостинцами, но я рискнул…
– Ты мой герой, – засмеялась я и звонко поцеловала его в щеку. – Но тогда, чтобы его съесть, мне необходимо найти укрытие…
– Видел я тут неподалеку неприметный закуток, – подмигнул мне Илья. – Думаю, он подойдет для свершения нашего преступления. А я, пока ты будешь вкушать этот запретный плод, постою на страже, в крайнем случае, прикрою тебя своей широкой грудью.
За время, пока я «вкушала запретный плод» не только в виде пирожного, но и поцелуев, в нашей палате наметилось оживление. Вернулась Полина с осмотра, Соня с Лёшиком тоже переместились из коридора внутрь и теперь попивали принесенный заботливым супругом чаек в термосе. А еще по центру палаты застыла недовольная Лена, которая, только мы с Ильей объявились, взяла меня за руку и потащила за собой на УЗИ.
– С тобой разберусь позже, – бросила она брату.
Со мной она вела себя мягче, но все же не удержалась от упрека и напоминания, что мне нужно прекратить чудить и начать думать не только о себе.
– И, кажется, сладости приносить я не разрешала, – добавила Лена в заключении своей короткой, но емкой речи.
– Откуда ты знаешь? – вырвалось у меня.
– Есть нужно аккуратней, – усмехнулась золовка и показала на щеку. – Крем. Безе или взбитые сливки?
– Безе, – я со смущенной улыбкой принялась тереть запачканное место.
Как Лена ни пыталась предотвратить «проходной двор» в палате, он у нас продолжался почти весь день. Если Илья с Сашей навещали нас дважды с перерывом, то Лёшик не уходил вовсе. Но наконец и он засобирался домой, а Соня после его ухода отправилась в душ. Ее долго не было, а когда вернулась, то выглядела какой-то испуганной и притихшей.
– Девочки, нас же предупреждали, что если будет немного крови, то это нормально? – спросила она с нерешительной улыбкой.
– Ну да, – отозвалась Полина, не отрываясь от журнала, который в данный момент внимательно изучала. – Это говорит о том, что оплодотворенная яйцеклетка прикрепилась к стенкам матки…
Я же, заметив излишнюю растерянность Сони, все-таки уточнила:
– А насколько у тебя «немного»?..
– Ну… Немного! – отмахнулась та. Ее улыбка стала шире, а вот взгляд по-прежнему был напряжен.
Но вскоре принесли ужин, и Соня повеселела, снова разговорилась и остаток вечера вела себя, как и всегда.
А под утро я проснулась от неясной тревоги и сразу услышала чьи-то сдавленные стоны. Подхватилась спросонья и принялась оглядываться. Полина на соседней койке спала как дитя, чуть приоткрыв рот и забавно посапывая, а вот скрюченная поза Сони настораживала. Стон повторился, а вместе с ним качнулась на кровати и Соня. Я тут же бросилась к ней. Лицо девушки даже в предрассветном сумраке выглядело жутко бледным, а на лбу поблескивали капельки пота.
– Соня, – я присела рядом с ней. – Тебе плохо?..
– Нет, все нормально, – прохрипела та, а мгновение спустя ее рот искривился в судорожной гримасе, выдыхая очередной стон.
– Где ж нормально! – встревожилась я и включила лампу над ее койкой. – Что тебе болит? Голова кружится?
– Что случилось? – раздалось со стороны Полины.
– Соне плохо, – быстро откликнулась я.
Надо отдать должное, Полина тут же оценила ситуацию и уже через несколько секунд стояла рядом со мной.
– Что тебе болит? – теперь уже вопрошала она, внимательно разглядывая Соню.
– У меня… кровь, – наконец выдавила из себя та и достала из-под одеяла окровавленную руку.
В первое мгновение мне показалось, что Соня каким-то образом покалечила именно эту часть тела, но потом стало понятно, что она просто настолько вымазана в крови. Полина тем временем без лишних церемоний сдернула с девушки одеяло, и нам открылся вид на алое пятно, расплывающееся по полотну Сониной сорочки, край которой она подоткнула под себя.
– Срочно зови врача, – отрывисто попросила я Полину.
Но только та сделала шаг в сторону двери, как Соня дико закричала:
– Нет!!! – а потом заплакала, горько и надрывно.
– Соня…– Я схватила девушку за руку, а Полина замерла на полпути.
– Нет…– уже шепотом повторила Соня. – Не надо никого звать… Это скоро пройдет… Все нормально…
– Иди, – кивнула я Полине, и та, больше не медля, выбежала из палаты.
– Нет, – исступленно заговорила Соня, с силой сжимая мою ладонь. – Вы не понимаете… Они скажут, что ничего не получилось… Что ребенка не будет… А это не так. Он есть, я чувствую…
– Сонечка, – я принялась гладить девушку по взмокшим от пота волосам. – Успокойся… Просто нужно, чтобы тебя осмотрел врач… Сейчас нужно установить причину кровотечения…
– Если что-то случится с ребенком, то Лёшик не переживет… И я не переживу, – Соня вжалась лицом в подушку, ее плечи сотрясались от безутешных рыданий, а рука продолжала крепко сжимать мою.
Наконец вернулась Полина в сопровождении дежурного врача, пожилого серьезного мужчины с пронзительно синими глазами. Он лишь бросил обеспокоенный взгляд на Соню и тут же дал команду санитару, следующему за ним, везти девушку в смотровую.
– С ней все будет хорошо? – спросила я, задержав доктора в дверях.
– Постараемся сделать все, что в наших силах, – коротко ответил он. – А вы ложитесь спать… Думайте в первую очередь о себе. А о вашей соседке мы позаботимся, не переживайте…
Оставшись одни, мы с Полиной лишь потрясенно смотрели друг на друга, боясь высказать те страшные мысли, что бились у обеих в головах.
– Она же не…? – Полина не выдержала первой.
– Даже не думай, – я обхватила себя за плечи и как мантру повторила: – С ней все будет хорошо… Все будет хорошо…
До утра мы с Полиной так и не заснули, время от времени перекидывались отрывистыми тревожными фразами, а после замолкали, погружаясь в нелегкие думы. Завтракали тоже без прежнего аппетита и еле дождались обхода, чтобы узнать у Лены, как себя чувствует наша несчастная соседка.
