рот. Я попыталась подняться, но ноги не удержали, и я рухнула прямо возле него. Он поднял меня резко, безжалостно, но на руки и потащил на свет. Я тут же зажмурилась и сжала окровавленными руками его воротник белой рубашки. Но тут же заметила на ней пятна не моей крови.
– Игнат, – шепчу я еле-еле. – Ты… убил его?
– Очень пытался. Но я его достану, Оля.
– Зачем?
– Ты, блять, серьезно? – он скидывает меня в машину, и я наконец могу нормально открыть глаза. Оказывается, после полутемного помещения, очень тяжело смотреть на свет. – А ничего, что он тебя похитил? Насиловал, возможно, ребенка заделал.
– Что? – я даже дар речи потеряла. – Не было такого.
Игнат закрывает дверь машины и садится спереди.
– Это он тебе сказал?
– Не надо обманывать, Оль. Конечно, он сказал, разве он мог не похвастаться, что трахнул мою очередную девушку. Для него это как спорт.
– Игнат, он не трогал меня!
– Я даже не удивлен, что ты отрицаешь. Если бы ты держала рот на замке, когда появился брат, ничего не произошло. Но нет, ты вечно лезешь туда, куда не следует, а теперь отрицаешь…
– Потому что боюсь? – возмущенная и злая перебиваю его. Адреналин бьет по нервным окончаниям. Ненавижу его. Ненавижу всех их! – Что ты больше ко мне не притронешься? А может быть потому, что единственная моя ценность – это девственность, которую ты получил?
– Хватит, Оля. Не пори херни!
– А может быть потому, что тебе нужен повод порвать со мной, чтобы быть со своей Алиной! – срываюсь на крик.
Глава 47
Злость, что хлещет во мне, как лава из Везувия, заглушает боль в ногах и руках, и я дергаю ручку машины. Пока она еще стоит.
– Оля!
Выбегаю, понимая, как это глупо. Особенно учитывая, что мы тормознули в каком-то желтом поле. Кажется, это подсолнухи.
Бегу, пока листья хлещут по лицу, отрезвляя. Давая пищу для размышлений. И если сначала эмоции душат настолько, что места для дум не остается, то через мгновение в голове проясняется.
Куда бегу? Сама не понимаю.
А главное… зачем?
Если Игнат не любит меня, если хочет избавиться, то не пора ли и мне просто принять это.
Принять тот факт, что ложь постороннего человека позволит ему снова быть свободным. От меня. От моей глупости. Для своей Алины, которую он так и не смог забыть за столько лет. И сделать я с этим ничего не смогу, будь хоть трижды красавицей и умницей.
И, наверное, стоит ему сказать об этом? Отпустить и пойти своей дорогой.
Ведь если Игнат с ней будет счастлив, то стоит только пожелать им любви. А самой начать строить свою, пусть не такую радостную жизнь. Без Виталика, долгов и Игната. Особенно Игната.
И только до меня доходит, как я торможу.
Останавливаюсь прямиком возле очередного подсолнуха. Вдыхая тонкий смолистый запах, поднимаю голову, смотря на желтые шапки, качающиеся на ветру. Красиво.
И стоит мне это сделать, в меня, словно на полной скорости фура, врезается Игнат.
Мы падаем вместе, и он уже начинает меня трясти, успокаивать, что-то говорить, как вдруг замечает безмятежную улыбку на моем лице.
На его же происходит борьба, словно он сам сражается с собственными эмоциями.
– Оля, здесь вроде не поле конопли.
– Ахах, – смеюсь и вспоминаю историю. – У нас тетя была. Виталина Анатольевна. Троюродная сестра мамы. Жила в городе Кувандык. И там по осени сжигали как раз поля конопли. Ты представь только, какой там кумар всегда стоит? Странно даже, что я про нее забыла. Наверное, поеду туда.
Игнат внимательно меня слушает, смотрит так, словно разглядеть что-то пытается.
– У тебя потрясающая способность меня смешить.
– Могу иногда звонить тебе и рассказывать смешные байки про Кувандык. Уверена, что в городе, возле которого растет в свободном доступе конопля, их полно.
– Оль, – Игнат устало вздыхает и откидывается на спину, но, вместо того чтобы отпустить мое плечо, проводит по нему рукой до самой кисти и переплетает наши пальцы. Больно немного, но мурашки по телу перебивают все остальные ощущения. – Почему ты вообще решила, что сможешь от меня уехать? Кто тебе позволит-то?
– А зачем тебе я, Игнат? Ты вон свою Алину любишь. Трахал ее в машинах, пока я к свадьбе ненужной готовилась. Не проще ли уехать и не мешать твоему счастью…
– А не расскажешь мне, с чего ты решила, что я ее трахаю, а тем более, что люблю.
– Будешь отрицать? – отвела я взгляд от искристого голубого неба, чтобы заглянуть в серьёзное лицо.
– Буду.
– А зачем? В отличие от меня тебе нужно меня в чем-то убеждать. Не проще ли вернуть Алину и жить с ней?
– Оля, я тебя сейчас ударю… – нависает Игнат надо мной, закрывая своим большим телом весь свет.
– Не ударишь, разве что по заднице, – усмехаюсь и, сама от себя не ожидая, обнимаю его за шею. – Игнат, я хочу, чтобы ты был счастлив. Правда-правда.
Игнат прикрывает глаза и усмехается.
– Нет, ты просто непроходимая идиотка. Как можно быть настолько самоотверженной. Вместо того, чтобы послать брата куда подальше, ты снова и снова его прощаешь. Чтобы хотя бы оторвать мне яйца за предполагаемую измену, ты прощаешь меня и отпускаешь. Нет уж, Дикарка, тебя нельзя оставлять одну. Иначе завтра ты пожертвуешь свои внутренние органы очередному страждущему.
Я слушаю его, все понимаю, но одно слово заинтересовывает меня особенно сильно.
– Почему ты сказал предполагаемую?
– То есть ты, как обычно, услышала только то, что хотела? – он вздыхает, словно собирается с силами. – Я недооценил его конечно. Абрамова. Уверен был, что смогу по всем фронтам обыграть, а он, козлина мстительная, решил меня прищучить в тот момент, когда я оказался слабее всего.
– Игнат, я не понимаю ничего. Алина…
– Да успокойся ты с ней. Не было ничего. Она предложила пошпионить за Захаром, и я согласился. Дебил. Но он дал ей задание меня соблазнить, я решил ей подыграть…
– Фотографии?
– Настоящие. Но она сняла только блузку, мы постанывали на диктофон, и я уехал к тебе, уже в голове держа план, но много не просчитал. Например, то, что Захар пообещает тебя Паше, который уже месяц слюни на тебя пускает. Кажется, Захар решил проучить всех, кто вообще способен любить и проявлять симпатию. Брату твоему за Карину прилетело… – он еще много готов был рассказать, но меня волновало сейчас только одно… Алина.
– И я должна тебе поверить?
– А зачем мне врать, если, как ты говоришь, я ее люблю и
