Здесь был его сын, Норио. Он просил выкрасть тебя и убить твоего демона.
— Хорошо… — тяжело вздохнула Ясмин, поднимаясь со своего места. — Снова Тадаши…
* * *
— Выглядело впечатляюще. Откуда ты знал, что получится? — удовлетворённо улыбнулась Ясмин, сидя на заднем сидении автомобиля и рассматривая чёрный матовый лак на своих ноготочках. — С кицунэ твой фокус не сработал, я видела, как твоя Сила безуспешно разбивалась об ауру этой девятихвостой твари.
— Ты не равняй хрен с пальцем. — хмыкнул я. — Девятихвостый кицунэ — это не шутки. Они высших демонов в бараний рог скручивали.
— Начинаешь разбираться в наших легендах? — азиатка удивлённо взметнула свои ровные бровки вверх.
— Успел почитать на досуге, да и вы без умолку трещите об этом.
— Похвально. А Кацу?
— А у Кацу слабая аура, его дар хорош только на расстоянии. Видно, что старик развивал его как-то однобоко. Наверное, когда был пацаном, подглядывал за девчонками в душе и брал их под контроль. А как повзрослел, стал выполнять однотипные поручения. Сильный, но узконаправленный Дар — слабая неразвитая аура. Я думаю, он и из дома не часто выходит. Наверное, сидит в четырёх стенах, поддерживая ореол таинственности вокруг своей персоны, и стоит из себя босса японской мафии.
— Так и есть. Кацу затворник… — хмыкнула Ясмин. — Погоди! А когда это ты успел увидеть его ауру? Вы же не встречались раньше.
— Да ещё тогда, когда он пытался выкрасть тебя. Я же рассказывал, вроде.
— На расстоянии?
— Угу. Он оставил след, нить, за которую я потянул и нашёл его. — пожал я плечами.
— Макс. — Императрица покачала головой. — Как в тебе могут сочетаться и гениальность, и бездарность одновременно?
— Не понимаю о чём ты.
— Ты… Ты… А! — Ясмин махнула в мою сторону рукой и улыбнулась. — Я думаю, тебе нужно многому учиться.
— В смысле учиться? Чему?
— Скоро узнаешь.
— Звучит как-то не очень. — подозрительно проворчал я.
— Так и есть. — усмехнулась Ясмин. — Но тебе понравится.
— Ладно. Ещё кому-то нужно нанести визит сегодня?
— Ещё нужно нанести много визитов. Мне предстоит много работы. — тяжело вздохнула азиатка и нахмурилась. — Но сначала, я наведаюсь к своему дяде…
— Тоже хочешь заставить его присягнуть тебе?
— Нет. Не в этом случае. Верхушка клана Киото сегодня умрёт.
— Кицунэ похлопала по головке и пожурила, у Кацу взяла клятву верности. Киото заслужи смерть больше остальных?
— Ты их жалеешь? — прищурилась Императрица, окатив меня ледяным взглядом.
— Нет. Просто интересно и хочу разобраться в ваших обычаях.
— Это похвально. — Ясмин помолчала, собираясь с мыслями. — Понимаешь… Кицунэ… Они низшие, они чужие, дикие. От них всегда ждёшь подвоха и предательства, но они хорошие войны, когда нужно и когда придёт время. Их воспринимают как приручённых собак. А дядя… Это человек, который должен был беречь брата и его детей, когда этого требуют обстоятельства, а вместо этого он всаживает ему нож в спину и думает только о своей выгоде. В Японии так не принято. Предательство лисиц и родного дяди — это разные вещи, Макс. И караются они по-разному. Сегодня Тадаши Киото и его сыновья умрут…
* * *
Месяц в Японии пролетел незаметно. Было много хлопот, проблем и дел. Ясмин принимала гостей, вела переговоры, назначала встречи. Постоянно куда-то выезжала, что-то решала и долго сидела в кабинете отца. Мне казалось, он спала от силы по два-три часа в сутки. На её лбу пролегли две едва заметные задумчивые морщинки, а лицо немного осунулось и похудело.
И вот сегодня, вернее вчера, эта гонка закончилась. Сегодня ночью Ясмин проспала часов двенадцать, вышла из своих апартаментов посвежевшая, отдохнувшая и слегка задумчивая. Скромно уселась на край стула за обеденным столом, обхватила большую, горячую чашку зелёного чая двумя руками, сделала глоток и замерла, смотря перед собой в одну точку.
— Яс? — фамильярно позвал я замершую девушку, пользуясь тем, что мы с ней были наедине.
— Да, Макс?
— Яс, месяц прошёл, дела поделали, день рождения отца посетили… Прости, не хотел напоминать об этом и мне жаль, что твой отец и сестра мертвы. И брат…
— Да ладно. — отмахнулась она и улыбнулась мне уголками губ. — Ты же знаешь, в каких мы были отношениях.
— Угу. Ну так вот. Нам не пора возвращаться домой?
— Прости, Макс. Я не могу вот так всё бросить. Без императора, Япония погрязнет в войнах и грызне за трон.
— Да нам какое дело то? Ладно, прости. И что? Ты хочешь усадить на трон нового императора? Есть кто-то подходящий на примете?
— Не императора… Императрицу. — её глаза хищно блеснули, а на лице расползалась кровожадная улыбка.
— Погоди, ты же говорила, это временно? Время прошло…
— Я передумала.
— Так мы не едем домой?
— Мы не едем домой, Макс. У нас здесь ещё очень много дел.
— У нас? У меня нет здесь никаких дел. — пожал я плечами. — Мне нужно возвращаться.
— Тебе не нужно возвращаться! — Ясмин хмуро посмотрела в мою сторону. — Ты останешься со мной, Макс. Макс… — повторила она моё имя задумчиво. — Откуда ты такой взялся? Вот честно?
— В смысле?
— Я же ещё в первую ночь поняла, что с тобой что-то не то.
— Да всё со мной то.
— Без обид. Не хочешь говорить, не нужно. Но я скажу тебе одно. Тебе нужно учиться.
— Учиться? — снова удивился я. Кажется, я уже это слышал от неё.
— Да. А то как в той русской поговорке — сила есть, ума не надо. Вот так и у тебя. Сила есть, а как ей пользоваться, ты не знаешь. Ты не владеешь силой, не управляешь своим телом… Словно новорожденный ребенок. Ты выезжаешь только на своей удаче и на том, что шокируешь людей в первый момент.
— А то я не знаю. Тоже мне открытие Америки…
— Но рано или поздно это закончится. В ту первую нашу ночь я только поэтому и не справилась с тобой. Ты меня шокировал, удивил… Ну и напугал немного, признаюсь. Но теперь, когда я тебя знаю, я могу скрутить тебя как младенца, — хмыкнула Ясмин, посмотрев на меня, — мне даже не нужно использовать свой дар для этого.
— С этим я бы поспорил…
— В общем, решено! Я не хочу, чтобы ты сдох… Ты отправляешься в Школу Самураев. Я уже обо всём договорилась.
— В школу? В каком смысле — школу? Здесь, в Японии? И сколько мне нужно будет учиться?
* * *
— Где Ясмин? Разве моя жена не должна была вернуться уже, Григорий Савельевич?
— Господин…
Советник Императора Григорий Савельевич Добрынин, стоящий перед своим господином в его кабинете, тяжело вздохнул. Этот разговор должен был состояться рано или поздно, и
