темный лес со скрюченными, голыми деревьями. В никуда. План так себе, но все лучше, чем стоять на месте и покорно ждать, когда в тебе воткнется что-нибудь острое.
Спереди ухнула сова, и Климский резко повернул в сторону, таща жену за собой. Катя, проклиная тяжелые юбки, старалась не отставать.
— Куда вы денетесь? Здесь расстояние не подвластно ногам — только разуму.
Михаил опять повернул, испуганный прятавшимся за деревом силуэтом. Катину руку он сжимал так, словно хотел прорасти в нее своей ладонью.
— Иди сюда! Больно не будет. Почти.
Каркающий смех пронесся над лесом вместе с вороньей стаей. Или не вороньей…
Катя споткнулась и упала, увлекая за собой и мужа. Тот почти сразу вскочил на ноги и поспешно дернул ее вверх, заставляя встать. Катя выпрямилась и вскрикнула. Инкнесс Ляпецкой стоял за спиной ее супруга с ножом для писем.
— Я успел первый, — ухмыльнулся отец, взмахивая рукой.
Катерина попробовала подставить под удар свою ладонь, но не успела — Михаил вскрикнул и схватился за глаза, залитые кровью.
— Беги!!! — зарычал он.
Катя не смогла. Просто одной ей некуда и незачем было бежать. Не к кому.
Девушка достала платок и прижала к порезанному лбу.
— Все будет хорошо, — прошептала она, захлебываясь слезами. — Все будет хорошо.
Она не верила в то, что говорила. Климский, наверно, тоже. Он выругался и замолк, дыша тяжело, рвано. Опустился на землю и стал внимательно прислушиваться к каждому шороху.
Евстафий улыбался, глядя на усевшуюся прямо в грязь парочку.
— А я-то думал, какая ты у меня покладистая, женушка. Почти гордился, что из белоручки человека сделал. А оказалось, пригрел змеищу на своей груди.
Михаил сжал ее руку.
— Вставай. Потом вправо. Как в танце да, Кэт? Только ведешь на этот раз ты.
Он ободряюще улыбнулся и погладил ее запястье большим пальцем, успокаивая. Катя вытерла левой рукой горькие слезы.
— Да! — выдохнула она отчаянно.
Не отдаст! Не отдаст его тварям Темной стороны!
Они поднялись на ноги одновременно. Катерина побежала вперед, внимательно всматриваясь в жижу под ногами. Правая рука крепко сжимала чужую ладонь. Только бы он не упал! Только бы не оступился!
— Медленно, — женский силуэт вырос перед ними словно из-под земли. — Слишком медленно. Игра не стоит свеч. Ибо жажда мести неутолима.
Катерина повернула в сторону, но Михаил не смог вовремя сориентироваться и упал, увлекая за собой жену. Когда они встали, рядом уже стоял Евстафий с косой. Рот его был чрезвычайно широк, от уха до уха, словно кто-то порезал умершему лицо, а из глаз катились кровавые слезы.
— Твое сердце привело его сюда. Ты довольна?
Михаил, ориентируясь на звук, попытался заслонить Екатерину собой.
— Сюда привело исключительно мое сердце, — заявил он. — И я ни капли об этом не жалею. Слышишь, Катя? Дай угадаю: ты плачешь. Не плачь, ладно?
Он опять говорил какую-то ерунду, и она опять ему верила. Стерла слезы тыльной стороной ладони, пригладила волосы, попутно вытаскивая из волос острую шпильку.
Лучше, чем ничего, да?
— Вы жалки.
Катя молчала, не глядя на умершего мужа, по которому ползали маленькие черные змейки. Время от времени они громко лязгали челюстями и откусывали от покойника кусочек плоти вместе с одеждой.
— Мы выберемся, — прошептала инкнесса, с ужасом разглядывая порез на лбу мужа.
— Нет.
Голос Евстафия слился со скрипом старых деревьев и звоном стали.
Взметнулась коса. Брызнула кровь.
Крик, полный боли, и крик, полный отчаяния, слились в один. Климский сцепил зубы и коснулся окровавленного плеча.
— Катя, — прохрипел он, — уходи. Куда-нибудь, уходи.
Она не уйдет
Некуда. Незачем. Да и никто ее не отпустит.
— Муж дело говорит! — рассмеялся ртом-порезом Мережской. — Иди ко мне, лапушка! — и он широко развел руки, словно и вправду думал, что она с радостью кинется в его объятия.
Катя замерла. Ее платье было заляпано грязью, залито кровью и слезами. Она поморгала, огляделась. Михаил стоял рядом, покачиваясь. Чуть дальше — неясный силуэт, уже переставший притворяться ее бывшим мужем. У ее ног валялся толстый деревянный обрубок, раздваивающийся на конце. Будь она деревенским мальчишкой, непременно сделала бы из него рогатку. Но сейчас она могла только колоть. Что ж, сойдет и это. Катерина наклонилась, схватила деревяшку и резко выпрямилась.
— Дура! — выплюнул Евстафий и упал наземь, превращаясь в клубок ползучих гадов. Змеи, зашипели, расползаясь в разные стороны. Несколько приблизились к застывшей посреди болота супружеской паре.
— Катя?
Михаил встревоженно повертел головой. Климская мимолетно коснулась его плеча и поудобнее перехватила палку.
— Все будет хорошо.
— Да.
Голос у него был хриплый, надломленный. Катерина боялась предполагать, сколько муж потерял крови. Стоит — значит, надежда еще есть.
Все будет хорошо. Когда-то же должно у нее все быть хорошо???
Климская замахнулась и со всей силы ударила подползающую к ней змею.
* * *
Аглая появилась через пару минут. Увидела лежащего на полу хозяина и с оханьем кинулась перевязывать ему рану. Гастин с помощником внимательно следили за ее манипуляциями.
— И давно это у него?
Женщина вздрогнула и отвлеклась от своего занятия.
— Что? Припадки?
— Цвет крови, — Юрий, необычно собранный и злой, и оттого казавшийся намного старше подошел ближе. — Только не надо говорить, что вы ничего не знаете.
Экономка нахмурилась.
— Помогите хоть тело перенести на диван.
Помогли. Донесли до ближайшей гостиной, устроили юношу на обитом бархатом диване, сами уселись в кресла. И тут же в ожидании ответа уставились на женщину немигающими взглядами. Та села на стул, настороженно огляделась.
— А эти где?
Гастин и Талькин переглянулись.
— Это мы обсудим позднее, — сообщил последний. — Для начала вы должны ответить на наши вопросы. Легенды о темной крови — правда?
— Вы же сами видите, что да. Но не все, конечно. Была бы жива Елена, она бы вам намного больше рассказала.
— Елена? Первая жена Евстафия Мережского? Николаю способности передались от матери?
— Да. Она была очень сильной чародейкой. Но служить в чарконтроле не стала — влюбилась в лавочника и вышла за него замуж. Родила ему сына, помогала с делами. Лавочник, как вы поняли, со временем стал богатейшим промышленником, и они, не смотря на слабое здоровье Лены, решили завести еще одного ребенка. Однако врачи и целители не помогли, случилась трагедия — первая жена покойного Мережского скончалась при родах. Так и остались Евстафий с Николаем одни. А потом зачем-то…
Женщина замолчала. Гастин, поглаживающий седую бороду, спросил:
— Вы, значит, не одобряли повторной женитьбы хозяина?
Аглая пожала плечами.
— Елена очень любила мужа. И он ее любил. Горевал по ней долго. В работу ушел с головой, месяцами
