— Чувствуется, что он связан словом чести и потому не хочет говорить, хотя, я знаю, он мог бы привести свидетеля, который оправдал бы его.
— Он, кажется, очень благородный человек. — Ее холодный голос слегка дрогнул.
— Да. С его точки зрения, он, несомненно, поступает правильно. Однако вы поймете, что я, как его брат, естественно, стремлюсь, чтобы дело было представлено в надлежащем свете.
— Я не понимаю, почему вы говорите мне все это. Возможно, если речь идет о недостойном поведении, он не хочет, чтобы об этом стало известно.
— Очевидно. Но для нас — для его жены и маленького сына, для его сестры и меня — его жизнь и безопасность — вопросы первостепенной важности.
— Важнее, чем его честь?
— Тайна — это позор в некотором смысле, и боль для его семейства. Но будет несравнимо большим позором, если его казнят за убийство. Клеймо в этом случае окажется на всех, кто носит это имя. Позор правды, я боюсь, в нашем очень несправедливом обществе ляжет тогда на свидетеля его алиби.
— В таком случае, вы ожидаете, что свидетель найдется?
— Чтобы предотвратить осуждение невинного человека? Да, думаю, я рискнул бы так предположить.
— Я повторюсь: почему вы сообщаете мне все это?
— Потому что, госпожа Граймторп, вы лучше меня знаете, насколько невиновен мой брат в этом убийстве. Поверьте, я глубоко обеспокоен тем, что вынужден говорить вам эти вещи.
— Я ничего не знаю о вашем брате.
— Простите меня, но это неправда.
— Я ничего не знаю. И конечно, если герцог предпочел молчать, вы должны уважать его решение.
— Я ничем не связан.
— Боюсь, я не могу вам помочь. Вы напрасно тратите время. Если вы не можете привести вашего отсутствующего свидетеля, почему тогда не найдете настоящего убийцу? Если вы это сделаете, вам не придется беспокоиться об алиби герцога. Мотивы вашего брата — его личное дело.
— Хотел бы я, — сказал Уимзи, — чтобы вы отнеслись к этому по-другому. Поверьте мне, я бы сделал все, чтобы уберечь вас. Я много работал, чтобы найти, как вы говорите, настоящего убийцу, но безуспешно. Суд, вероятно, состоится в конце месяца.
Ее губы слегка искривились при этой новости, но она ничего не сказала.
— Я надеялся, что с вашей помощью мы могли бы договориться о некотором объяснении — не обязательно детально правдивом, но, возможно, достаточным для того, чтобы оправдать моего брата. Иначе, боюсь, мне придется предъявить появившееся у меня доказательство и позволить делу развиваться в своем направлении.
Это наконец пробило ее защиту. Поток слез хлынул по ее щекам; рукой она сжала рукоятку маслобойки там, где она остановилась.
— Что вы подразумеваете под доказательством?
— Я могу доказать, что в ночь на 13-е число мой брат спал в той же комнате, которую я занимал вчера вечером, — сказал Уимзи с намеренной жестокостью.
Она вздрогнула.
— Это ложь. Вы ничего не сможете доказать. Он будет отрицать это. Я буду отрицать это.
— Он не был там?
— Нет.
— Тогда как это попало в оконную раму спальни?
При виде письма у нее подкосились колени, и она упала, опираясь на край стола. Черты ее лица исказились от ужаса.
— Нет, нет, нет! Это ложь! Господи, помоги мне!
— Тише! — сказал Уимзи безапелляционно. — Кто-нибудь услышит вас.
Он помог ей подняться.
— Скажите правду, и мы посмотрим, есть ли у нас выход. Он действительно был здесь в ту ночь?
— Вы знаете это.
— Когда он пришел?
— В четверть двенадцатого.
— Кто впустил его?
— У него были ключи.
— Когда он ушел от вас?
— Примерно в третьем часу.
— Да, теперь все сходится. Три четверти часа, чтобы дойти и три четверти, чтобы возвратиться. Он подложил это в окно, я полагаю, чтобы воспрепятствовать стуку оконной рамы?
— Был сильный ветер. Я нервничала и принимала любой звук за возвращение мужа.
— Где был ваш муж?
— В Стэпли.
— Он подозревал вас?
— Да, в течение некоторого времени.
— С тех пор, как мой брат побывал здесь в августе?
— Да. Но у него не было никаких доказательств. Будь у него доказательства, он бы убил меня. Вы видели его. Он — дьявол.
— Хм.
Уимзи молчал. Женщина со страхом выжидающе смотрела ему в глаза и, должно быть, прочла в них некоторую надежду, поскольку вдруг сжала его руку.
— Если вы вызовете меня, чтобы дать свидетельские показания, — сказала она, — он узнает. Он убьет меня. Ради бога, пощадите. Это письмо — мой смертный приговор. Ради матери, которая вас родила, пощадите меня. Моя жизнь — ад, а когда я умру, я попаду в ад из-за моего греха. Найдите какой-нибудь другой способ… Вы можете… Вы должны.
Уимзи мягко высвободился.
— Не делайте этого, госпожа Граймторп. Нас могут заметить. Я глубоко сочувствую вам и, если смогу вызволить своего брата без того, чтобы вызвать вас в качестве свидетеля, обещаю вам, я сделаю это. Но вы понимаете всю затруднительность положения. Почему вы не расстанетесь с этим человеком? Он явно жесток по отношению к вам.
Она усмехнулась:
— Вы думаете, я доживу до того дня, когда закон медленно освободит меня? Зная его, неужели вы думаете так?
Уимзи действительно так не думал.
— Обещаю вам, госпожа Граймторп: я сделаю все, что смогу, чтобы избежать необходимости использовать ваше свидетельство. Но если не будет никакого другого способа, я прослежу, чтобы вы были под защитой полиции с того момента, как вам придет повестка в суд.
— И до конца жизни?
— Когда вы окажетесь в Лондоне, мы займемся вашим освобождением от этого человека.
— Нет, если вы вызовете меня, я пропала. Но вы найдете другой путь?
— Я постараюсь, но я не могу ничего обещать. Я буду делать все, что возможно, чтобы защитить вас. Если вы позаботитесь о моем брате…
— Я не знаю. Я ужасно боюсь. Он был добр и хорошо ко мне относился. Он был совершенно другим. Но я боюсь…
Уимзи обернулся. В ее испуганных глазах отразилась тень, упавшая на порог. Граймторп стоял в дверном проеме, глядя на них с негодованием.
— Ах, мистер Граймторп, — воскликнул бодро Уимзи, — вот вы где. Я искал вас и ужасно рад видеть. Даже не знаю, как вас благодарить за то, что вытащили меня. Я только что то же самое говорил госпоже Граймторп просил ее сказать вам до свидания от меня. Боюсь, я должен ехать. Бантер и я чрезвычайно благодарны вам обоим за всю вашу доброту. Вы не могли бы позвать тех крепких парней, которые вытащили нас из ловушки прошлой ночью, если это ваши работники? Я хотел бы поблагодарить их.
