Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
class="a">[468]. Сегодня во всех богатых странах туберкулез практически побежден, а пневмония лечится антибиотиками, и поэтому мы можем избежать повторения той высокой смертности, но даже ежегодная вакцинация против гриппа не способна предотвратить сезонный всплеск смертности, а глобальная пандемия каждый раз будет угрожать жизни людей старшего возраста. Этот риск в значительной степени является рукотворным, обратной стороной увеличения продолжительности жизни, и мы можем минимизировать его, изолировав уязвимые группы и разработав более эффективные вакцины, — но не можем его устранить.
Неизменные установки
Когда дело касается рисков, некоторые прописные истины, похоже, оказываются вечными. Каждый человек обладает определенной степенью контроля над своей жизнью. Многим не доставляет труда воздерживаться от курения, употребления алкоголя и наркотиков, а также не садиться на борт круизного судна с 5000 пассажирами и 3000 членами экипажа в разгар пандемии коронавируса или норовируса. Другие не могут совладать со своими желаниями, и просто удивительно, сколько людей не уменьшают даже те риски, уменьшить которые можно легко и дешево. Всегда пристегивать ремень безопасности, не превышать скорость, осторожно вести себя на дороге, установить датчики дыма, угарного газа и природного газа у себя в доме — все это бесплатные или почти бесплатные способы снизить риск управления автомобилем или проживания в доме, который отапливается сжиганием ископаемого топлива.
Кроме того, большинство людей и правительств не умеют правильно реагировать на события с малой вероятностью, но с серьезными последствиями (то есть с большими потерями). Одно дело купить страховку на дом (во многих случаях она обязательна), а совсем другое — инвестировать в сейсмоустойчивые здания (как физические лица и как социумы), чтобы минимизировать последствия события, которое происходит один раз в 100 лет. В Калифорнии действует субсидируемая программа повышения сейсмоустойчивости для домов, построенных раньше 1980 г. (скрепление дома болтами или болтами и стяжками до самого фундамента в соответствии со строительными нормами 2016 г.), — но в большинстве регионов с похожими сейсмическими рисками такой программы нет[469].
Многих опасностей избежать очень трудно или даже невозможно из-за (как указывалось выше) отсутствия четкой границы между добровольным и вынужденным риском. И большинство рисков находятся вне нашего контроля. Мы не можем выбирать себе родителей и тем самым избежать генетической предрасположенности к большому числу распространенных и редких заболеваний, в том числе к некоторым видам рака, диабету, сердечно-сосудистым заболеваниям, астме и некоторым аутосомно-рецессивно наследуемым заболеваниям, таким как кистозный фиброз, серповидно-клеточная анемия и болезнь Тея — Сакса[470]. Чтобы значительно снизить риски природных катастроф, местных или региональных, нужно исключить из мест обитания человека обширные территории — прежде всего те, которые страдают от сильных землетрясений и извержений вулканов (Тихоокеанское вулканическое огненное кольцо), разрушительных циклонов и сильных наводнений[471].
Поскольку для планеты, население которой постоянно растет, это абсолютно невозможно, единственный способ повысить шансы на выживание в таких условиях — принимать меры предосторожности. Сейсмостойкие (укрепленные стальными стержнями) дома не похоронят под своими развалинами людей; штормовые убежища спасут семьи, которые потом смогут восстановить снесенные торнадо дома; необходимо также установить эффективные системы раннего предупреждения и разрабатывать планы массовой эвакуации, чтобы снизить число смертей из-за циклонов, наводнений и извержений вулканов. Эти меры помогут спасти не просто сотни, а сотни тысяч жизней, но мы не можем надежно уберечь себя от многих масштабных катастроф, а иногда просто беззащитны перед ними — от вызванных землетрясениями мощных цунами до мегаизвержений вулканов, от продолжительных региональных засух до столкновения Земли с астероидами или кометами.
Другие прописные истины связаны с нашей оценкой риска. Мы привычно недооцениваем добровольные, знакомые риски и постоянно преувеличиваем вынужденные и незнакомые. Мы все время переоцениваем риски, ассоциирующиеся с недавним неприятным опытом, и недооцениваем риск событий, которые постепенно уходят из нашей коллективной и институциональной памяти[472]. Как уже отмечалось выше, около одного миллиарда человек пережили три пандемии, но после прихода COVID-19 все вспоминали в основном о пандемии 1918 г., поскольку три последние пандемии (менее смертоносные) оставили после себя лишь поверхностные воспоминания или вообще забылись — в отличие от страха перед полиомиелитом в 1950-х гг. или СПИДом в 1980-х гг., который помнят все[473].
У этой амнезии есть очевидное объяснение. Пандемия 2009 г. была практически неотличимой от сезонного гриппа, а в 1957–1959 гг. и в 1968–1970 гг. мы не прибегали к почти полному локдауну в масштабах страны или целого континента. Статистика (с корректировкой на инфляцию) не показывает серьезного долгосрочного снижения темпов экономического роста в США и во всем мире во время двух пандемий конца XX в.[474]. Более того, последний эпизод совпал со значительным расширением международного воздушного сообщения: первый широкофюзеляжный лайнер, Boeing 747, совершил свой первый полет в 1969 г.[475] Но что, наверное, еще важнее, у нас не было ни круглосуточных каналов кабельного телевидения с их нездоровым интересом к цифрам смертности, ни интернета с абсурдными утверждениями относительно причин и способов лечения болезни, с конспирологическими теориями, и, следовательно, не просто антиисторическим, а истерическим характером распространения новостей.
COVID-19 еще раз продемонстрировал (в масштабе, который должен был удивить даже тех, кто не ждал ничего хорошего), что мы каждый раз оказываемся плохо подготовленными к повторяющимся, серьезным, но редким рискам, таким как пандемии, которые случаются один раз в 10 лет, один раз в поколение или в одной стране. Тогда как мы справимся (если не обращать внимания на все доклады и аналитические записки) с очередным «Событием Кэррингтона» или с падением астероида в океан рядом с Азорскими островами, что вызовет в Атлантическом океане цунами такого же масштаба, как после землетрясения 2011 г. у острова Хонсю, — то есть до 40 метров высотой и проникшего на сушу на расстояние до 10 километров?[476]
Уроки, которые мы извлекаем после масштабных катастроф, явно не назовешь рациональными. Мы преувеличиваем вероятность их повторения и обижаемся на любые напоминания, что их воздействие на людей и экономику сравнимы с последствиями многих рисков, совокупный ущерб от которых не вызывает особых опасений. В результате страх еще одной террористической атаки заставил США принять экстраординарные меры по ее предотвращению. Среди этих мер были войны в Афганистане и Ираке, исполнившие мечту Усамы бен Ладена втянуть страну в чрезмерно асимметричные конфликты, которые в долговременном плане будут подрывать ее мощь[477].
Реакция общества на риск определяется не сравнительной оценкой реальных последствий, а скорее непониманием или страхом незнакомого, неизвестного. При таких сильных эмоциональных реакциях люди фокусируются в основном на возможности ужасного результата (смерти в результате нападения террористов или пандемии вируса), а не на попытке оценить
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
