помешали. Сейчас они заняты друг другом, — с притворно услужливой интонацией пояснила сестра и с особым удовольствием добавила: — Рвут друг друга на части.
— Ты за это поплатишься, — с нескрываемой угрозой процедила я.
— За что? Я ничего не делала и никаких законов не нарушила. Всего лишь подкинула одному талантливому юноше пару идей, — ни капли не испугавшись, протянула она.
— Аваддон, ты же знаешь, что она тобой манипулирует…
— Драконы должны исчезнуть, — не поднимая на меня глаз, бросил предатель.
— Никто не может уничтожить то, чего не создавал.
— Уничтожить не может. Но разделить и погрузить в вечный стазис вполне, — усмехнулся Аваддон, сверкая нездоровой одержимостью в глазах. — Я оставлю в живых одного. В память о любви к тебе. Вместо убитых сестер обрету верного брата. Правда… Придется забрать у него кое-что… Память, внешность, магию…трон…
— Ты не…
— Сделаю, — решительно посмотрев мне в глаза, отрезал предатель и начал читать заклинание.
Горло перехватило, сдавило тугим комом. Тело подбросило в воздух. Невыносимая боль прошила каждую клеточку, вырывая из груди разрывающий душу вопль.
— Приятного путешествия, сестренка! — зазвучал в ушах зловещий смех Селестины, а затем мир погас.
Меня принудительно отправили на круг перерождений. На Землю. Самую сложную из всех планет. И если в Дездейре с тех пор прошло сто лет, то я скакала из воплощения в воплощение на Земле на протяжении нескольких тысячелетий. Воспоминания о прожитых жизнях врывались в память с дикой скоростью. Кем я только ни успела побывать. От нищенки, выпрашивающей милостыню на улице до жестокого правителя, захватывающего одну за другой соседние страны. А теперь…я вернулась. И открыла глаза.
Путы долгого сна спали. Я медленно села, заново привыкая к собственному телу. Осмотрелась и наткнулась на караулящего меня Лукаро. Он скинул капюшон, открывая взору красивое лицо с точеными, мужественными чертами. Длинные серебряные волосы, как всегда, забраны в высокий хвост. До боли знакомый хитро-теплый прищур зеленых глаз. Родная озорная улыбка. Но даже такая приятная встреча не могла унять бурю, бушующую внутри меня.
Спустившись с алтаря, я покосилась на свое земное тело, лежащее на полу. Взмахнула рукой, и оно плавно оторвалось от пола, а затем также плавно опустилось на алтарь.
Шоковое состояние от нахлынувших воспоминаний быстро проходило, сменяя растерянность праведным гневом. Руки с силой сжались в кулаки от осознания, во что превратили мой прекрасный, процветающий Дездейр. Меня сжигала ярость.
— Селестина! — вырвался из груди разъяренный крик, заставивший задрожать стены замка.
Грянул гром. Молнии причудливыми агрессивными узорами рассекали затянувшееся темными, тяжелыми облаками небо. Ветер яростно и беспощадно завывал в ушах, практически сбивал с ног и трепал подол платья. Крупными хлопьями повалил снег, заметая собой истерзанную страданиями землю. Богиня Власта официально вернулась в свои владения.
— С возвращением, сестра, — с нескрываемой радостью, обнял меня брат.
Будто не замечал творящегося вокруг буйства. Зажмурившись, я обвила его талию руками и прижалась щекой к сильной груди. Сразу стало намного спокойнее. Вместе со мной и ветер стих, уже не так грозно завывая.
— Ты помог мне…
— Чем смог. Закон невмешательства…сама знаешь, — хохотнул он, поглаживая меня по волосам.
— Но ты же вмешался.
— Нет. Идеи сумасшедшего нищего никак не тянут на вмешательство. Выбор всегда был за вами, — парировал Лука.
— Я ее уничтожу, — все еще сотрясаясь от злости, прошипела я.
— Ты еще слаба.
— На нее сил хватит.
— Власта, — отстранившись, Лука обхватил мое лицо ладонями и заглянул в глаза. — Твоя сила нестабильна после круга перерождений. Тем более…со дня на день прибудет отец.
— Посмотри вокруг. Селестина уже знает, что я здесь. И пока она не выкинула что-нибудь еще, нужно преподать ей урок, — ядовито выплюнула я.
— Она будет не одна…
— В смысле?
— Рорх у нее.
— Рорх! — выпалила я, вспомнив об Аваддоне…точнее, Кхане. — А где…
— Айю отправил к своим, а твой дракон…
— Что с ним? — испуганно спросила я.
— Последствия воспоминаний, чувство вины, самобичевание…
— Я дала ему слово. Еще одна причина встретиться с Селестиной.
— Тебя ведь не остановить, да? — обреченно вздохнул Лукаро и, прочитав ответ в моих глазах, сдался: — Я займусь драконом. А ты будь осторожнее.
Не говоря больше ни слова, я отправилась к тому, кто приведет ко мне сестру. К тому, кто также, как и она, должен ответить за свое предательство. И никакой закон о невмешательстве меня не остановит…
* * *
Тронный зал
Император стоял возле окна, наблюдая за свирепствующей снаружи снежной бурей. Стекло плавно покрывалось морозными узорами. От него веяло холодом и надвигающимися последствиями. Но возмездие преданной богини не пугало Аваддона. Наоборот, он ждал появления Власты с нездоровым воодушевлением.
Когда все призванные отключились от рая, он уже понимал, к чему все идет. Сначала отрицал очевидное. Цеплялся за веру, что сможет вернуть девушек на место, поэтому оставил их в живых. По сей день они находились в башне под круглосуточной стражей. Им были созданы максимально комфортные условия и достойное обращение. Вот только с каждым днем простоя магия, отнятая у драконов, стремительно утекала. Брата Аваддон найти не смог, как ни пытался. Да, именно брата… Несмотря на все, что сотворил с ним, Император привязался к мальчишке как к родному. Невозможно остаться равнодушным к единственному человеку, который видит в тебе хоть что-то хорошее и не считает беспощадным монстром. Пусть и по принуждению. Особенно, если тем самым монстром ты и являешься.
Костяшками пальцев Аваддон провел по поверхности стекла, наслаждаясь забытым ощущением ледяного прикосновения. Он смотрел на свое отражение, но видел не его. Перед его взором проносились события столетней давности. Тот самый день, когда ослепленный обидой, злобой и жаждой мести, он предал ту, что видела в нем свет без какого-либо воздействия. Она до последнего верила в него, но ошиблась. Ее голос, полный боли и разочарования, на протяжении всего столетия преследовал Императора в кошмарах, распаляя еще сильнее пламя ярости, которое за долгие годы срослось намертво с его душой.
Последнюю неделю он не делал уже ничего. Селестина ясно дала понять, что помогать сообщнику не собирается. Впрочем, ему это было и не нужно. Какой смысл бороться с неизбежным? Тем более, если в ожидании этого неизбежного сердце заходилось в рваном ритме, напоминая, что в тебе осталось хоть что-то живое,
