конечно, это были не гиены, а очередные низшие слуги одного из божеств. И сейчас эти твари легко цеплялись за камни потолка, передвигаясь вниз головой и бесшумно подбираясь ко мне.
Я бросил быстрый взгляд на свою косу, что застряла в пасти червя, и вытянул руку, призывая оружие обратно в ладонь.
И… ничего.
Коса дёрнулась внутри огромного рта, резанула его по зубам, но не смогла вырваться. Я опять задрал голову, глядя на гиен, что подбирались ко мне прямо по потолку, и медленно шагнул назад.
Гиены скалились, будто улыбаясь, из их пастей просачивался красный туман, а когти крепко держали их на потолке, они легко пронзали его поверхность, будто ледорубом.
Ну вот и всё, допрыгался…
— Шама-а-а-н! Ружьё! — панически вскрикнула дикарка у стены и рванула ко мне, но её тут же перехватила Мария и оттянула назад.
Зато её выкрик напомнил мне кое о чём важном.
Ружьё. Ну конечно!
Совсем забыл про гарпун Кэйнича.
Не сводя глаз с двух тварей на потолке, я медленно завёл правую руку за спину, липкие пальцы сразу нащупали приклад ружья и крепление на портупее. Одно движение руки — и я молниеносно выхватил ружьё из-за спины.
В этот же момент одна из гиен бросилась на меня с высоты, ну а я спустил гарпун практически не целясь.
«Он не подведёт», — сказал мне Кэйнич.
И на этот раз ружьё действительно не подвело.
Гарпун с зазубренным наконечником метнулся точно в тварь, за гарпуном последовала и нить магического линя. Она связывала силу мага, ружьё и гарпун, а значит действовала и на жертву.
К тому же наконечник гарпуна оказался непростым.
Он пробил толстую шкуру гиены, пронзив ей грудь, а потом ещё и раскрылся внутри тела глухим щелчком. Выстрелив, я рванул вбок, чтобы тварь не свалилась прямо на меня, и теперь тонкий оранжевый линь связывал нас. По нему пронеслась энергия синих молний, полученная мной от Годфреда. Бог Вечной Ярости всё же решил мне хоть немного помочь.
Гиену парализовало множественными разрядами.
Тело твари выгнулось, он взвыл, рухнул на спину и заелозил по полу пещеры. Красный туман густым снопом вырвался из его пасти, как кровь или яд (так вот что я видел тогда на обломках сталактитов!), а железные когти передних лап всё никак не могли порвать линь, который связывал ружьё в моих руках и гарпун, торчащий из тела грувима.
В ту же секунду его рассвирепевший сородич кинулся на меня с потолка и повалил на спину, накрывая волосатым огромным телом. Его когти вцепились в моё ружьё, выдернули из рук и отшвырнули в стену.
Оскалившаяся морда нависла над моим лицом, красный туман из пасти окутал голову, с зубов гиены мне на щеку закапала алая слюна, а потом сквозь рычание я услышал:
— Ты заодно с ней?.. С той, кого невозможно убить?
Я не понял, про кого он сказал.
— О ком ты? — хрипло спросил я, глядя прямо в красные глаза монстра.
— Да… ты с ней… — прорычал он, будто не услышав моего вопроса. — А тебе с ней нельзя… ты не должен её искать…
Его морда оскалилась ещё больше. Он размахнулся — и железные когти впились в моё левое плечо так глубоко и резко, что меня выгнуло от боли. Вопль вырвался сам собой, в глазах потемнело, а правая рука отчаянно дёрнулась в сторону, снова призывая оружие Годфреда.
И тут истерично закричала Мария.
Повернув голову, я увидел, как на двух девушек у стены надвигается ещё одна гиена. Это была та самая тварь, что имела ранение. И сейчас она решила прикончить тех, кто послабее.
Мария прижималась к стене спиной, её рука с костяным кинжалом дрожала так сильно, что буквально ходила ходуном!
— Освободи дикарку!! — крикнул я, за что тут же получил удар железными когтями в бедро.
Монстр не собирался меня убивать, но будто хотел, чтобы я понял что-то важное.
«Ты не должен её искать», — так он сказал.
Кого — её? Афену?..
И тут я услышал долгий хруст — он донёсся с той стороны, где всё ещё визжал от боли червь, в котором застряла моя коса.
Всё во мне отозвалось на этот хруст… Нет, это не было треском моего переломанного в пасти оружия. Это был хруст зубов и костей черепа червя. Коса вырвалась из пасти, и я ощутил, как ко мне несётся моё призванное оружие.
Оно освободилось!
Глядя в глаза гиены, я молниеносно поднёс правую руку к себе и выставил её открытой ладонью прямо перед шеей твари. Секунда — и коса, стремясь в мою ладонь, перерубила препятствие насквозь, пересекая шею грувима.
Древко снова оказалось в моей руке.
А монстр даже не понял, что с ним произошло. Его собачья голова повалилась с перерубленной шеи, с чавкающим звуком плюхнулась на пол и покатилась в сторону. Тяжеленная туша, фонтанируя кровью, рухнула прямо на меня. Я закашлялся, отплёвываясь, и еле из-под неё выбрался. Затем поднялся на ватные ноги и оглядел пещеру.
По древку косы в моей руке стекала кровь только что убитого грувима, и это зрелище выглядело жутким. «Ангел Смерти» — эти слова Тихироса внезапно всплыли в памяти.
Я стоял, весь в чужой крови, и смотрел на место схватки. Одна гиена валялась обезглавленной, а вторая так и осталась лежать на спине, хрипя с гарпуном в груди. Я подошёл к ней, развернул косу прямым клинком вниз и занёс над умирающим монстром, затем наступил ногой ему на живот и спросил:
— Зачем тебе девушка, которую вы преследовали?
Его красные глаза посмотрели на меня, а из пасти послышался тихий скулёж со словами:
— Тебе… нельзя… её искать… — Он закрыл глаза и добавил уже на выдохе: — Она должна быть… уничтожена…
Моя рука с косой пошла вниз.
Удар.
Клинок безжалостно пронзил шею гиены. Белый сгусток души просочился из её груди и был тут же поглощён накопителем на косе.
— Вэликий шаман… — услышал я благоговейный шёпот позади себя.
Обернулся и увидел, что дикарка стоит со своим костяным кинжалом в руке, смотрит на меня с неверием и восторгом, а у её ног лежит убитый грувим. Тот самый, который был ранен и напал на обеих девушек.
Дикарка приложила кинжал плашмя к своей груди и поклонилась мне.
— Нари Катьяру видэть в тебе силу бога, который ещё спит.
Я перевёл дыхание и отыскал глазами Марию.
Та лежала, зажав расцарапанное когтями бедро. Девушка навалилась спиной на стену и безотрывно смотрела на весь этот ужас: на мёртвые тела грувимов, на окровавленную косу в моей ладони, на отрубленную голову гиены, на трупы двух червей у входа в пещеру — и не могла произнести ни слова.
Её трясло от немого плача и истерики.
Я посмотрел на того червя, в пасти которого побывала моя коса, и увидел, что ему действительно разнесло половину черепа — настолько оружие хотело вырваться и снова попасть ко мне в руки.
Два трупа грувимов в кольчатых панцирях лежали у выхода из коридора, а вот ещё два червя уже скрылись. Видимо, решили, что пора убраться отсюда подальше. Треск их брони доносился из коридора и стремительно отдалялся, теряясь в глубинах пещер.
Я бросил взгляд в темноту, куда сбежали черви, и вдруг заметил, как во мраке мелькнула морда Жмота. Через пару секунд он появился ближе, махнул мне лапой и жестом позвал за собой, явно говоря о том, что нашёл след Афены.
Наконец-то.
Я обернулся и посмотрел на двух девушек: Марию, лежащую у стены, и дикарку, которая всё ещё смотрела на меня, не сводя взгляда. Вот теперь брать их с собой не имело смысла. Одна ранена, а вторая всё равно со мной не пойдёт.
Я направился к Марии, на ходу убирая оружие, затем помог подняться девушке и обратился к дикарке:
— Помоги ей добраться до поверхности, выведи к людям. — В моих словах не было ни капли враждебности, только простая человеческая просьба. — А потом можешь валить на все четыре стороны.
— А ты? — сразу спросила Нари.
— А мне надо дальше в пещеры. И прямо сейчас. Время уходит.
Я поднял ружьё Кэйнича с пола, быстро проверил спусковой механизм — вроде всё в порядке — затем выдернул из груди убитого грувима гарпун, вытер с него кровь о штаны и снова зарядил оружие.
Всё это время Нари пристально за мной наблюдала.
— Уходите! Быстрее! — Мне пришлось повысить на неё голос, чтобы поторопить.
Она вздрогнула и сразу поспешила к Марии, хотя не испытывала к ней симпатии, но помочь всё-таки не отказалась.
Я вытер мокрое и грязное лицо таким же мокрым и грязным рукавом формы, бросил прощальный взгляд на девушек, после чего перемахнул через туши убитых червей и отправился в темень коридора —
