он порывался все ей рассказать, тем более что Салли, по понятным причинам, настойчиво его расспрашивала.
— Ты был совсем маленьким, когда умер твой отец?
— Мне было девять.
— Бедняжка!
— Я учился в школе. Мне сообщил об этом директор.
— Ты очень горевал?
— Не могу вспомнить.
— Ты никогда не рассказывал мне, как это произошло.
— Внезапно. Несчастный случай на улице.
— Ты никогда не будешь превышать скорость, не так ли, Джемми (она уже начала звать его Джемми)?
Теперь он не мог воспользоваться вторым вариантом, который называл «охотой на кабанов».
Они решили пожениться скромно, оформив свои отношения в отделе регистрации, и на медовый месяц поехать в Торки[101]. Джером никак не мог собраться с духом и решился познакомить свою невесту с тетей лишь за неделю до свадьбы. Когда этот день пришел, он уже перестал понимать, чего ему хочется больше: сохранить уважение к памяти отца или безопасности будущей семейной жизни.
Момент истины наступил очень быстро.
— Это отец Джемми? — спросила Салли, взяв с пианино фотографию мужчины с зонтиком.
— Да, дорогая. Как ты догадалась?
— У него глаза и брови Джемми, не так ли?
— Джером показывал тебе его книги?
— Нет.
— Я подарю тебе их на свадьбу. Он так интересно описывал свои путешествия. Моя любимая — «Бухточки и укромные уголки». Его ждало великое будущее. Если бы его жизнь не оборвал этот кошмарный случай.
— Правда?
Джерому захотелось немедленно выйти из комнаты, чтобы не видеть, как исказится милое личико Салли, когда она будет безуспешно пытаться сдержать смех.
— После того как на него упала свинья, я получила множество писем от его читателей. — На этом тетушка никогда не останавливалась.
И тут произошло чудо. Салли не рассмеялась. Пока тетушка говорила, Салли сидела с округлившимися от ужаса глазами, а в конце воскликнула:
— Какой кошмар! Это заставляет задуматься о вечном, ведь правда? Чтобы такое могло случиться! Спокойно идешь по улице — и на тебе!
Сердце Джерома пело от счастья. Страхи, мучившие его, рассеялись как дым. В такси он поцеловал Салли с куда большей страстью, чем прежде, и она ответила на его поцелуй. В ее синих глазах замелькали младенцы, которые закатывали глаза и делали пи-пи.
— Осталась одна неделя, — выдохнул Джером, и она сжала его руку. — О чем задумалась, дорогая?
— Слушай, а что сталось с бедной свиньей?
— Ее наверняка съели на обед, — радостно ответил Джером и вновь потянулся к губам невесты.
Невидимые японские джентльмены
Восемь японских джентльменов угощались рыбным обедом в «Бентли». Изредка они переговаривались на своем непонятном языке, сопровождая каждую фразу улыбкой, а то и легким поклоном. Все, кроме одного, были в очках. Красивая девушка, которая сидела позади них за столиком у окна, время от времени бросала на них мимолетный взгляд, но серьезность проблемы, которую она обсуждала со своим спутником, не позволяла ей отвлекаться.
Тонкие светлые волосы и нежное овальное личико, словно сошедшее с миниатюры, плоховато сочетались с резковатой манерой говорить, видимо, приобретенной во время обучения в Роудин-скул[102] или Челтнемском женском колледже[103], девушка явно недавно окончила одно из этих учебных заведений. На безымянном пальце она носила мужской перстень-печатку, а когда я садился за столик по соседству с японскими джентльменами, до меня долетели ее слова:
— Как видишь, мы можем пожениться на следующей неделе.
— Да?
В голосе ее спутника не слышалось энтузиазма. Он наполнил бокалы «шабли» и добавил: «Разумеется, можем, но мама…» — конец этой фразы и последующие мне расслышать не удалось, потому что самый старший из японских джентльменов подался вперед и, с улыбкой и легким поклоном, произнес короткую речь, столь же непонятную для меня, как щебетание птиц, однако остальные джентльмены, наклонившись к нему, слушали и улыбались, так что я поневоле тоже заслушался.
Я отметил удивительное внешнее сходство девушки и ее жениха, даже представил их себе в виде двух миниатюр, висящих рядышком на белой деревянной панели. Он мог бы стать молодым офицером флота адмирала Нельсона, ибо в те дни некоторая хрупкость и чувственность не являлись преградой для продвижения по службе.
— Они дают мне аванс в пятьсот фунтов и уже продали права на публикацию книги в обложке. — Я и представить себе не мог, что это эфирное создание может говорить о столь вульгарных вещах, как деньги. И уж вовсе невероятным показалось мне то, что мы с ней коллеги по профессии. Ей было на вид никак не больше двадцати. Она заслуживала лучшей жизни.
— Но мой дядя… — последовало новое возражение.
— Ты ведь все равно не ладишь с ним. А так мы будем совершенно независимыми.
— То есть ты будешь независимой, — с завистью уточнил он.
— Торговля вином не для тебя, и ты это прекрасно знаешь, разве нет? Я говорила о тебе с моим издателем, и очень велика вероятность… если ты, конечно, начнешь читать…
— Но я ничего не смыслю в книгах.
— Поначалу я буду тебе помогать.
— Моя мама говорит, что писательство — хорошее подспорье.
— Пятьсот фунтов и половина суммы, вырученной за право на публикацию книги в обложке, — очень солидное подспорье, — поправила его девушка.
— «Шабли» неплохое, правда?
— Пожалуй.
Мнение, которое я о нем составил, начало меняться: на офицера флота Нельсона он не тянул. Там на дух не выносили пораженческих настроений. Я видел, что поле боя останется за ней.
— Знаешь, что сказал мистер Дуайт? — спросила она.
— Кто такой Дуайт?
— Дорогой, ты меня совсем не слушаешь, да? Мой издатель. Он сказал, что за последние десять лет не встречал дебютного романа, отличающегося такой тонкостью наблюдений и такой силой.
— Это прекрасно, — печально произнес он, — прекрасно.
— Только он хочет, чтобы я изменила название.
— Правда?
— «Переменчивые воды» ему не нравится. Он хочет назвать роман «Однажды в Челси».
— И что ты на это ответила?
— Согласилась. Я подумала, что не стоит спорить с издателем, который берет твой первый роман. Особенно если он намерен оплатить нашу свадьбу.
— Я понимаю, о чем ты. — Он с отсутствующим видом помешал вилкой «шабли»: возможно, до обручения он пробовал только шампанское. Японские джентльмены доели рыбу и, стараясь произносить поменьше английских слов, зато с изысканной вежливостью, заказали фруктовый салат. Девушка взглянула на них, потом на меня, но, думаю, не видела ничего, кроме своего будущего. Мне очень хотелось предостеречь ее, сказать, что первый роман под названием «Однажды в Челси» вряд ли стоит считать надежной основой будущего. Я принял сторону матери молодого человека. Грустно, но, впрочем, мы с ней, скорее всего, примерно одних лет.
Мне хотелось сказать этой
