царства сталкиваемся с таким явлением, как собственно материнские чувства. Логично, что это становится возможным лишь там, где материнский инстинкт в ходе развития вида угасает, поскольку всякий инстинкт, как рассматривалось выше, имеет в своём составе такую структурную компоненту, как угасание психического образа в ходе реализации инстинктивного действия (слепота инстинкта), в результате чего самка просто по определению не способна отражать того, что она сейчас делает, а потому ни о каких переживаниях, чувствах в данный момент речи быть не могло, поскольку все акты "заботы" выполняются исключительно "на автомате", как безусловнорефлекторная реакция на ключевой стимул. И только у тех видов, где инстинкты исчезают, самка обретает способность действительно переживать за своего детёныша, поскольку инстинкт больше не препятствует пониманию ситуации.
Именно у обезьян мы можем наблюдать такую вариативность всяческих проявлений материнского поведения, что о каком-либо инстинкте уже и речи быть не может. Среди обезьян чётко выделяются как те самки, которые по-настоящему тщательно заботятся о своих детёнышах, так и те самки, которые своих детёнышей начисто игнорируют. То есть в данном случае мы уже можем сравнивать материнское поведение обезьян с материнским поведением женщин, у которых также наблюдается невероятная вариативность в его проявлении. К примеру, большинство самок обезьян всегда и непременно реагируют на крики детёнышей. Но встречаются и такие самки (и это не такая уж и редкость, на самом деле), которые запросто игнорируют своего кричащего малыша. Что интересно, в такой ситуации на равнодушную мать могут оказать влияние другие самки, которые тут же делаются агрессивными и принимаются угрожать ей, пока она наконец не обратит внимания на своего кричащего детёныша и не возьмёт его (Шовен, с. 73). То есть в данном случае мы также впервые на эволюционной лестнице животного царства сталкивается с таким феноменом, как социальное давление на конкретную особь, что опять же говорит в пользу отсутствия какого-либо материнского инстинкта у самок обезьян, ибо теперь, на данном уровне развития психики, сам факт подобного рода давления оказывается достаточным, чтобы производился хотя бы минимальный уход за потомством. Наверное, здесь не надо говорить о том, что у некоторых женщин роль именно социального давления также является основным двигателем их более-менее организованного материнского поведения, и если бы не боязнь социального отторжения, то некоторые матери с лёгкостью и радостью отделались бы от ухода за своими детьми раз и навсегда.
Хотя на самом деле, возможно, подобное поведение (социальное давление на мать со стороны сообщества) впервые появляется даже не у резусов, а уже и у лемуров — то есть у низших (мокроносых) приматов, полуобезьян. Известен случай, когда самка кольцехвостого лемура (Lemur catta), переносившая детёныша на спине, агрессивно стряхивала его с себя прямо на землю, и в этот момент к ней подскакивала её собственная старая мать (бабушка сброшенного детёныша) и нападала на нерадивую дочь (de Waal, 1996, p. 59).
У обезьян известны не только самки, которые игнорируют своих детёнышей и даже отнимают у них пищу, но и самки, которые словно испытывают неподдельную нежность ко всем детёнышам без исключения. В Сухумском питомнике были сделаны интересные наблюдения за молодой самкой павиана Тане. "Будучи кастрированной (в экспериментальных целях), она сохранила полностью свои материнские чувства. Это, между прочим, доказывает, что проявления материнского инстинкта (у приматолога Н. А. Тих этот термин всё же проскакивает — С.П.) у обезьян уже не сводятся к реакциям на стимуляцию эндокринных желез, а формируется в самостоятельную потребность. Тане поручали уход за малышами, отлученными от матерей после установленного в питомнике периода грудного кормления. Самка прекрасно справлялась с этой задачей. Число её воспитанников одно время доходило до 14, и она с ними занимала отдельную вольеру. Таня обыскивала детёнышей, охраняла и обогревала их" (Тих, 1970).
Таким образом, у самок обезьян мы действительно можем наблюдать собственно материнские чувства, а не какие-либо автоматические безусловные рефлексы на ключевой стимул. Только на том уровне развития психики, где инстинктам нет места, возникают субъективные переживания.
Обращаясь к вновь упомянутой Тих теме о том, что поведение обезьян уже не сводится к стимуляции эндокринных желез, не сводится к воздействию гормонов, не могу не вспомнить, как лет сколько-то лет назад по СМИ прокатилась публикация об открытии исследователей Висконсинского университета. В публикации утверждалось, что учёные доказали, что материнское поведение женщин зависит от уровня адренокортикотропного гормона (АКТГ или адренокортикотропин). Говорилось, что в ходе исследований удалось установить, что чем выше уровень этого гормона у женщины, тем активнее она защищает своего ребёнка. Если же уровень гормона существенно снижается, то мать способна попросту забыть о существовании своего чада, начнёт полностью его игнорировать.
И лишь в конце статьи шли слова руководителя этой исследовательской группы Стефана Гамми (Stephen C. Gammie). И слова эти были такими: "Конечно, большая часть представленных нами данных была получена в ходе экспериментов на лабораторных животных, но материнский инстинкт и его проявления у людей принципиально ничем не отличаются от этого инстинкта у других млекопитающих, и все наши выводы вполне могут быть перенесены и на людей".
Насколько помню, исследования влияния адренокортикотропного гормона проводились на типичных лабораторных крысах или мышах.
Надо сказать, что в работах некоторых ранних авторов (Tinklepaugh, Hartman, 1930; Zuckerman, 1932) были весьма сильны стремления свести сложное поведение обезьян во всём многообразии его проявлений к примитивным физиологическим процессам, как это обычно действительно можно проделать в отношении прочих животных на нижних уровнях эволюционной лестницы. Подобные авторы утверждали, что реакция матери на новорожденного является "пищевым рефлексом", и его облизывание ею оказывается актом питания матери; что мать кормит своего детёныша молоком, только чтобы снять напряжение в своей груди; что мать реагирует на детёныша как на маленький меховой предмет, и т. д. То есть налицо была очевидная попытка показать, что поведение обезьян всё так же определяется некоторым подобием ключевых стимулов, как и у всех прочих животных. Но конечно, сложнейшее поведение обезьян (даже низших) ни в коей мере нельзя уже свести к таким понятиям, как "рефлекс" или даже "инстинкт". В своё время ещё Н. Ю. Войтонис критиковал упомянутых авторов, пытающихся "опримитивить" поведение обезьян посредством его сведения к элементарным физиологическим актам. Он указывал на безграничное разнообразие во взаимоотношениях обезьян и на сложность их мотивации в целом, что явно выступает свидетельством высокого уровня развития их мозга и психики (Войтонис, 1940).
Поведение обезьян главным образом определяется научением через подражание и научением через наблюдение. Обезьяна видит, обезьяна делает. Эту американскую поговорку, в принципе, можно абсолютизировать в вопросе происхождения поведения обезьян. Даже такой, казалось бы,
