в столицу пять часов назад с особым конвоем. Очень целеустремлённый человек, знаете ли. Хороший убийца, талантливый лицедей, умный кукловод. Меня действительно чуть не убил. Да и добил бы, наверно, если бы не подоспели Дарьян и Вито. Он мог далеко пойти, избери немного иной путь достижения цели. Но его сгубили садистские наклонности. С каким удовольствием он наблюдал за моими муками, когда сообщал, что убил Вито! И ведь врал. Мой помощник сумел убежать, "потеряв" бумаги, как и было задумано. Ведь задача дона Бойка была в том, чтобы я унес все свои догадки в могилу, не так ли? У него не было причины убивать мальчишку, главное — забрать письмо с распоряжениями. И всё-таки, если бы не ограниченность во времени, он бы попробовал его зарезать. И ему очень нравилось расписывать мне, как он "порешил" мальчишку. Ведь это должно было доставить мне мучения гораздо хуже физических. Да, дону Бойк нравилась власть, и он очень хотел быть к ней поближе. Однако, боюсь, теперь он закончит свою жизнь на виселице. Кстати, они были друзьями с убитым? Тем псевдонищим. Старшим сыном травника, дона Соль?
— Нет. Все время соперничали, кто больше сделает полезного.
— Неудивительно, оба были крайне амбициозны.
— Миран? — позвала больная. — Миран, пить!
Цветана решительно вынула магазин, отвела затвор, поймала патрон из патронника, сняла затвор с затворной задержки.
— Прекрасно, — восхитился наместник.
— Я дочь сида, — буркнула девушка.
Димитрий подумал, что ключевое — дочь. Нет в ней мужской стойкости. Стойкости приносить боль.
А нужна ли?
По обстоятельствам.
— Миран? Жжет внутри, Миран!
— Поэтому вы украли Ладу? — спросил Димитрий. — Больше не могли ждать положенный срок. Дочери все хуже.
— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — холодно ответил наместник. — Вы никогда не поймёте. Больная дочь — это совершенно особое обстоятельство.
— Это не оправдывает ваших преступлений.
— А я в них не признаюсь. И где ваша Лада, не знаю. Она сама сбежала, записка же есть. Вот и ищите, куда. Если думаете, что меня так просто подцепить на крючок, ошибаетесь.
Судя по гневному лицу Цветаны, она очень пожалела, что разрядила пистолет.
— Скажите! Скажите, где Лада, жестокий человек!
— А я не знаю, — улыбнулся вен. — Чист перед законом. Понятия не имею, где ходят ваши уличные девки.
Даже эти реплики говорили против вена: слишком много деталей он назвал. И если то, что ребенок взят с улицы, он услышать мог, то про записку знали только сида Ярь, сид Ярь, Димитрий и Вито.
— Миран…
— Где ваш сын?
Лицо наместника изменилось. На нем явно читалась брезгливость.
Ох! Слишком мягкий, слишком простой. Способности средние. Никогда не оправдывал надежд. Дочка и то умнее, хоть и младше, хоть и девочка. И характером твёрже. Разочарование. Да, все существо вена при упоминании отпрыска заполняло разочарование.
И толика раздражения. Всегда приходится следить. Влиять. Заставлять. Ничего сам не может!
— Я не знаю, где он. Пьет где-нибудь.
В коридоре появился Дарьян, ведущий за локоть зареванную служанку. Та, едва завидев наместника, вся затряслась.
— Решил не оставлять одну, — пояснил молодой человек в ответ на вопросительный взгляд Димитрия. — Там следы крови. Вокруг кровати — большое количество деревянных символов, похожих на те, что делают маги на юге. Под периной — множество трав, некоторые из них лекарственные, некоторые ядовитые, надеюсь, девушка на них только спала. На окне — знаки молоком, в каждом углу — то ли подношение, то ли угощение. Где-то ягоды, где-то сырое мясо, где-то горсть монет. Это то, что видно на первый взгляд. После осмотра комнаты складывается впечатление, что хозяева собрали ритуалы со всего мира и пользовались ими всеми сразу. Бессистемно. Насколько это все сделано по правилам, не могу сказать, я доктор, а не чаровед. Тут нужен специалист.
— Специалист будет, — заверил Димитрий. — Эй, Михо! Стефан! Ждан!
В комнату торопливо втиснулись трое в форме.
— Сопроводите уважаемого наместника к зданию правопорядка. Со всей строгостью и со всяким уважением. У него ведь особые обстоятельства.
Наместник отступил назад.
— На кого я оставлю дочь, изверги?
— Ваша теща уже едет сюда из поместья.
— Разве можно этой… даме доверить детей? — негодующие сказал вен Кос. Однако мысль о ненавистной женщине впервые принесла ему успокоение. Девочка будет пол присмотром. Старая ведьма его может и пожелает со свету сжить, но внучат любит безмерно.
Зря он не возил их к ней так долго. Впрочем, теща еще насмотрится на пьяную рожу Мирана.
Димитрий вцепился в спинку кресла на колесиках обеими руками.
Наместник вышел, до последнего не отрывая взгляда от опять проникшей дочери. Едва за ним закрылась дверь, сыщик сполз на пол.
— Плохо? — подскочил к нему Дарьян.
— А как вы думаете, уважаемый доктор?
— А что мне думать, если вы весь — сплошной феномен?
Он расстегнул Димитрию сюртук и рубашку и увидел, что повязка на груди намокла от крови.
— Я немножко полежу… — прохрипел Кривз. Дарьян распорядился вместо него:
— Сида Ярь, уведите женщину. И как это у вас называется? Опросите.
— Но… Он не умрет?
— Теперь не должен. Пришлите сюда Вито и идите.
— Хорошо.
Потолок плясал перед глазами, словно степняки у костра. Сопротивляться этим танцам больше не хотелось. В конце концов, именно в спящем или бессознательном состоянии он слышит ярче чужие души.
— Если отключусь, пусть. Буди в экстренном случае. И, Дарьян…
Доктор на секунду отвлекся от раны и посмотрел на своего пациента с вопросом.
— Спасибо.
Потолок перекувыркнулся и упал сыщику на голову, не давая возможности услышать ответ, если таковой был.
А почему-то ему до сих пор удобнее работать вот так, с уличными детьми, чем с квартальными с военной выправкой и благообразными сидами. Надо бы написать Нежелану, пусть получит свою сенсацию.
И Марине. Она всегда ждёт, а он забыл…
В ушах — шум моря и яркое оранжевое пятно перед глазами. Солнце? И отчего так горячо в груди? И жар этот, словно фантастический змей, пожирает одну мысль за другой.
Пустота.
Глава 19. Мера вины
Шум.
Людские голоса.
Опять?
Что на этот раз? Больница? Тюрьма? Притон? Пивная? Бордель?
Голоса дальше, за дверью. Один знакомый. Это кричит сид Урд. Ругается. Что-то говорят Цветана и Вито. Парнишку, конечно, тут же затыкают — кто он такой, начальнику перечить! Но Цветану так просто не заткнешь.
Цветана… Цветана Крив. Так звали его мать. У нее были безумные глаза, и полуседые волосы — даже белее, чем у бабки. Она либо не обращала на него внимания, либо пугалась его. Он не помнил, чтобы когда-нибудь
